Он думал о том, как предотвратить разрушение Андора. Дело в том, что «лживое» приложение уже вошло в конфликт с базовой программой, в которую входили составной частью человеческие эмоции и фрагменты личности Дашкова. У Чандры не было пока подобных прецедентов, и он точно не знал, что может произойти. Вполне возможно, что в этой ситуации два противоречащих друг другу приложения начнут работать на взаимное уничтожение, но профессор надеялся, что Андор догадается вколоть Харису, которая вернет ему все, не искаженные багом, настройки в прежнем состоянии…
Ну где его носит? В межпространстве со вчерашнего вечера не появлялся…
* * *
Тем временем, Андор стоял, прислонившись к стене дома семейства Дашковых в режиме невидимости и наблюдал через ментальные сенсорные датчики за мыслями и чувствами Стеши, обращенными к Александру.
Возникшее так внезапно сильнейшее чувство к нему было необъяснимо для нее самой. Оно то заполняло собой всю ее душу и мысли, то сменялось невероятной болью и обидой, то вгрызалось в бедное сердце гневом и презрением. Весь спектр человеческих чувств и эмоций, смешиваясь, клубился перед взором Андора, как грозовое облако, сквозь которое то проглядывало солнце, то сверкали молнии. Любовь боролась за существование, и это было так наглядно, так очевидно!
Андор физически ощущал, как в нем тоже идет какая-то борьба, и уже догадывался, что, собственно, происходит: возникла логическая ошибка при совместной работе двух противоречащих друг другу программ – лжи и правды, и первая начала работать как баг, разрушая вторую. Его база справилась бы с любым багом, не на того напали, это вам не 25-й год, но… Проблема была в Дашкове, как личности, вернее, ее фрагментах, закачанных в Андора его создателем. Чистые, настоящие человеческие чувства, помещенные в андроида, были в десятки раз сильнее его собственной, в общем-то, искусственной программы эмоций, и при столкновении с вирусом лжи работали как вакцина! И эта прививка отзывалась страшной болью во всем его организме: в конце концов, он же был БИО-роботом. «Помни, ничто человеческое тебе теперь не чуждо, будь внимателен, если что – коли Харису!» – постоянно твердил ему Чандра.
Нет, профессор, простите… Я наконец вспомнил… что ж так больно-то…
Это человеческое чувство любви и боли – это и есть жизнь…. Дашков никогда не приклеивал на себя искусственный ярлык грусти или боли, он просто делал эти чувства ценными для себя и проживал их абсолютно правдиво. И для меня это сейчас самая большая ценность – эта реальность, которую я переживаю! Эта невыносимая боль – она мне нужна, чтобы стать человеком, и я не сбегу, ведь если есть силы сбежать, значит, хватит сил и для того, чтобы встретиться с болью один на один. И победить. Потому что есть люди, которым я нужен. Спасибо, Андрей, за твой подарок…
Андор схватился за сердце, упал… Но вдруг… Нет, только не это!!
Системе ANDOR 0911 нанесен критический урон
Выполняется принудительное переключение на систему HARISA OY 8.0.8 и возврат к первоначальным установкам
Выполняется…
Пальцы Андора уже сжимали шприц с Харисой, он сопротивлялся, но знал, что это бесполезно: установка программы, в виде фосфоресцирующего алого раствора, будет совершена принудительно, в целях самосохранения дорогущей эксклюзивной штуковины, коей он являлся.
Выполняется…
Андор с размаху вколол себе в сердце иглу…
Переключение на HARISA OY 8.0.8. успешно завершено
…и исчез.
* * *
Дашков не узнавал свою Стешу. После возвращения из Парижа ее как подменили: не поет, не шутит, не рисует, лежит на диване с собакой, слушает музыку. Кажется, уже всего Рахманинова переслушала. Предложил в воскресенье съездить в конный клуб покататься – поблагодарила, отказалась. Ольга к ней и так, и этак – бесполезно. Видно, что тяжело ей, а в душу к себе не пускает. Придет с работы, вяло поест – и на свой диван. Ну ладно день, ну два – но неделю?!
Понятно, что произошла какая-то внутренняя катастрофа. Но я молчать больше не могу и не стану.
И Андрей решил поговорить с ней.
В воскресенье днем он взял две банки газировки Buratino, постучался, зашел. Открыл. Одну протянул Стеше, вторую взял себе. Сел на диван рядом, слегка приподнял свою банку:
– Давай, доча.
Они выпили по глотку.
– Ты, вроде, мне всегда доверяла. И я, вроде, тебя никогда не подводил. Давай рассказывай. Я парень опытный, чем смогу помогу.
Стеша посмотрела на отца, взгляд ее ожил и… она вдруг уткнулась лицом в его плечо и разревелась. Он дал ей выплакаться, нежно приобняв и гладя по голове, как маленькую.
– Ну, ну, малыш, ну хватит… рассказывай уже. Кто он?
– Пап, – все еще всхлипывая, девушка оторвалась от мокрого отцовского плеча и вытерлась подсунутым ей платком, – ну почему ты всегда все знаешь…
Вопрос был явно риторическим. Видимо, ей самой уже было невмоготу носить свою боль в себе.
– Он пианист. Можно сказать, потрясающий. Мы познакомились на концерте, в Париже.
– Ну, ясное дело, ты ж оттуда приехала как похоронила кого.
– Вот именно, похоронила. Нашу любовь, папа-а-а… – и она попыталась было снова заплакать.
– Эй-эй-эй, давай-ка по порядку. То, что он хороший человек, я не сомневаюсь, в другого бы ты не влюбилась, тем более за один день. Значит, этот добрый малый сделал что-то плохое, так?
– Да, очень плохое, пап. У него, оказывается, есть другая девушка. Так зачем было мне звонить и говорить, что нравлюсь?! Это подлость ведь, правда? и по отношению к ней тоже!
– А ты откуда знаешь, что есть девушка? – решил провести свое расследование конструктивный Дашков.
– Сейчас, подожди, – она открыла смартфон, – вот! Мне прислали, пока я в самолете летела.
Андрей внимательно посмотрел на снимки, увеличил изображение до пикселей, вернул обратно, после чего отдал смартфон дочери и заговорил:
– Ты знаешь, когда мы с твоей мамой поженились, ей было очень тяжело. Я уже был «звездой востока», будь она неладна, и многие мои фанатки Олю возненавидели буквально, присылали ей и мне угрожающие письма, пытались нас поссорить – подделывали фото, сочиняли грязный компромат на меня. Однажды твоя мама, смеясь, показала мне фотографии в инсте, где я целую какую-то женщину, а потом, извини за подробности, в постели с ней практически без ничего. У меня глаза на лоб полезли, ведь это была ложь – но какая искусная! И знаешь, что сделала моя Ольга?
– Что??
– Она при мне удалила фото, обняла меня и сказала: «не расстраивайся из-за этих идиоток! Хотя я их понимаю, мне их даже как-то жаль – всё их сокровище досталось мне одной…» Понимаешь?
