Но по ней было видно, что она сама желала скорее излить из себя все, что внутри накопилось. Однако было тяжело говорить не только морально, но и физически. И все же она, не открывая глаз, прошептала:
— Ты нашел перстень. Ты все понял?
Не догадываясь, что он должен был понять, Глеб подтвердил:
— Я понял, что ты была в номере, что ты приехала. Ты сказала, что забронировала номер. Но на ресепшен не подтвердили твоей брони.
Подышав, вдова тихо ответила:
— Бронь действительно была. Но уже здесь я поняла, что Судоркину сообщили о ней, поэтому он очутился здесь. Он заранее знал, когда и куда я должна приехать. И ждал. И в гостинице меня ждали. Как только я вошла в холл, меня подхватил под руку охранник, а за ним откуда-то выскочила дежурная по этажу. Я была приятно удивлена, решила, что так уважительно обслуживают тех, кто бронирует места. Дежурного администратора на ресепшен не было. Дежурная по этажу повела меня наверх, сказала, что утром все оформится. Я и пошла, — она опять зажала руками голову. — Он бил меня по голове, он зверь. — Подышала чуть и закончила. — Павел мне говорил, что ты все поймешь, когда увидишь перстень.
— Что я должен был понять, Люба, кроме того, что я уже сказал? — осторожно осведомился Глеб.
— Разве ты не получил письмо от Павла? — воскликнула Шехова, приподнимая голову.
— Какое письмо? — качнулся к ней ближе он.
— Так ты ничего не знаешь? — она расширила глаза, вскинулась, напряглась, потом обмякла и через некоторое время тихо прошептала. — О господи, так тебе ничего не известно! Но как же так? — Ее руки задрожали, и она надолго замолчала, положив голову на спинку дивана и сомкнув веки.
Сидя неподвижно напротив, он смотрел, как она трудно втягивала в себя воздух и так же трудно выдыхала, и не решался потревожить ее. Потом, надумав все-таки отвезти ее в больницу, стал тихо подниматься со стула. Но бесшумно сделать это не удалось, и он настойчиво проговорил:
— Я все-таки отвезу тебя в больницу. И… сообщу в полицию.
Но в ответ на его слова она вздрогнула, распахнула глаза, вскрикнула со страхом и отчаянием:
— Нет. В полицию не надо! — подалась вперед, пытаясь оторваться от сиденья. — Они ничего не должны знать! — испуганно схватила его за руку своими слабыми пальцами. — Про перстень они не должны знать!
— Но почему? — Глеб растерянно приостановился. — Объясни! — он не двигался с места. Сейчас он оказался в каком-то дурацком положении: ведь полиция уже знала от него о перстне. Он был обескуражен, не видел, как теперь должен вести себя, и произнес. — Но им известно.
Отпустив его руку, она вновь вся обмякла. Он как стоял в полусогнутом положении, так и остался в этой позе, пока она не прошептала:
— Я больше не могу говорить, — она не то чтобы не могла говорить, она не хотела говорить.
Почувствовав себя виноватым, Глеб не мог определить меры собственной вины. Он сделал не так, как требовалось. Но ведь он не знал, как нужно было. Распрямил спину и позвал охранников.
Те помогли подняться женщине с дивана и осторожно проводили в машину.
Оставшись один, Корозов набрал номер Акламина. Аристарх пообещал немедленно подъехать. Глеб распорядился охранникам до приезда Акламина не спускать с Зинки глаз, а сам повез Шехову в больницу. Дождался, пока ее положили в палату, и оставил возле двери двух парней.
Ее реакция на его слова о полиции была непонятной. Все было странно. Глеб был в замешательстве. Перстень не давал ему покоя.
Выскочив из Зинкиной квартиры, Исай прыгнул с охранниками в машину, быстро миновал расстояние до гостиницы. Можно было бы добежать, но он, как заведенный, механически выполнял эти действия. Застопорил авто у входа. Бросил и вбежал в холл, сметая с пути охранника у дверей. Пролетел взглядом по стойке ресепшен с сонной Вобровой, и кинулся по лестнице вверх, оставив своих людей внизу.
Выглянув из-за стойки, она посмотрела ему вслед недоумевающими глазами, приоткрыла рот и зевнула.
Он поднялся на этаж к столу дежурной. Но ее не было. Обежал весь коридор, заглядывая в номера, где открывались двери. В дальнем номере наткнулся на уборщицу, которая пылесосила ковер на полу. На вопрос о дежурной, получил неопределенное пожатие плечами, и расплывчатое:
— Была где-то.
Не найдя ее на этаже, Исай спустился в холл, подошел к стойке:
— Мне нужна Врюсова! — сказал.
Неторопливо подняв голову, Оксана пальцами одернула на груди цветную кофточку, отозвалась:
— Ты бы сразу спросил, а то бегаешь, как ошалелый, гостей наших пугаешь, охранника оттолкнул. А ведь он на работе. Зачем его обижать? Вот тебе понравится, если тебя будут толкать?
Покосившись на здорового крепыша, обидеть которого было не так просто, Исай проговорил:
— Мне не кажется, что он на меня обиделся. Он понял, что я тоже на работе. И хочу знать, где она?
— Недавно отпросилась, — отозвалась Боброва. — Заболела, сказала. Как больного человека не отпустить? Чтобы она заражала наших гостей? Нельзя. Они же потом не приедут к нам. Мы дорожим репутацией нашей гостиницы.
— Я это уже понял, — усмехнулся Исай. — У кого отпросилась?
— Ну конечно, у меня. У кого же еще? Я на смене администратор. Или ты еще здесь кого-то видишь? — не спеша провела взглядом по холлу. — Не у охранника же ей отпрашиваться. Я ее отпустила. Если бы я знала, что ты скоро ворвешься, как оглашенный, станешь толкать охранника, бегать по лестнице, стучать по стойке кулаком и требовать подать тебе Брюсову, я бы задержала ее до твоего прихода. Но ведь я не знала, что ты появишься.
— Не сочиняй. Никто по стойке кулаком не стучит. У тебя богатая фантазия, — насупился он.
Конечно же, Исай не мог знать, что Судоркин сразу, как только затерялся во дворах жилых домов, позвонил Оксане:
— Я прокололся! — сказал ей. — Скажи Галине, чтобы немедля пятки смазывала! Менты на хвосте, сейчас придут за нею!
Тут же Оксана подняла на ноги Брюсову:
— Галина, Вольдемар приказал немедленно убраться! Менты на горизонте.
Бсе бросив, Брюсова исчезла через боковой выход буквально несколькими минутами раньше появления Исая.
Минуту он раздумывал, как поступить с Бобровой. Может быть, задержать и передать Акламину, пока эта курица тоже не сбежала. Однако Шехова ни слова не сказала об Оксане. Как бы не наломать дров. И остановил себя. Только произнес напоследок стандартную полицейскую фразу, хотя не был полицейским:
— Сообщи мне, когда появится, — взял на стойке авторучку и листок бумаги, написал номер телефона.
Воброва тоже ответила стандартно, так, как должна была ответить, но не так, как думала:
— Хорошо, сообщу.
После гостиницы он с охранниками запрыгнул в машину и во весь опор помчался к Врюсовой домой. Охранник, следивший за домом, сообщил, что та не появлялась.
