На темной крупной головке выступила крупная прозрачная капля, которую тут же захотелось слизнуть. Воздух салона наполнился терпким ароматом вожделения, пряным, мускусным, сводящим с ума. Запах желания Марка будил во мне неутолимую похоть. Хотелось выгнуться кошкой, бесстыдно оттопырить зад и бескрайне широко раздвинуть ноги, подставляя себя под удары этого идеального фаллоса.
Горский отпустил мою руку, позволяя продолжить самостоятельно.
— Ну же, малыш, возьми его в ротик. — прохрипел профессор и я послушно исполнила просьбу.
Нежная солоноватая плоть заполнила мой рот, натягивая до боли уголки губ. С этого момента я прыгнула в пропасть, и остановить или замедлить падение больше невозможно.
Забыв обо всем на свете, я сосала массивный член, пусть неумело, не очень глубоко, постоянно сбиваясь с ритма и захлебываясь собственной слюной. Однако, несомненно, получала при этом удовольствие, чувствуя, как напрягаются мышцы пресса Марка, как снова и снова под моим язычком образуется густая капля. Наверняка, дыхание мужчины сбилось, но услышать что-либо было невозможно, потому что я сама слишком громко стонала прямо с членом во рту, возбуждаясь все больше и больше.
В какой-то момент автомобиль налетел на кочку. Затылок, стукнувшись, уперся в руль, а твердый ствол протолкнулся глубоко в глотку.
Марк резко свернул на обочину, извергая неподобающие профессору ругательства.
Я подняла голову и взглянула на мужчину ошалевшими глазами, из которых градом катились слезы, хотя плакать совершенно не хотелось. Горло немного саднило, а по подбородку текли густые слюни, но я не могла перестать счастливо улыбаться.
— Сука! — выругался Марк и жадно впился губами в мой влажный рот.
Когда я, наконец, отстранилась, мужская рука уверенно легла мне на затылок и решительно направила обратно к паху. Теперь ритм задавал профессор. Это больше не был неумелый, нервно-жадный минет в исполнении меня. Теперь вся инициатива перешла к Марку, чьи вздохи, хрипы и ругательства больше не заглушали даже мои стоны.
Профессор ритмично и глубоко трахал мой рот. Мягкая кожа члена царапалась о мои зубы, горло сжимало головку спазмами, а потрескавшиеся губы натирали неутомимую плоть. Но Марк, не обращая на это внимания, лишь довольно рычал и бормотал пошлые глупости.
— Да, малыш! Вот так, моя девочка… Какой же у тебя сладкий ротик. Я так мечтал его трахнуть. Да… Соси, девочка! Давай еще чуть-чуть поглубже… Дыши носом, котенок… Ты ведь течешь сейчас, кошка?!
А я да. Я текла.
— Викуль, а давай скинем твое платьице, хочу видеть тебя, малыш!
Отпустив ненадолго член, я покорно подняла руки вверх, а Марк стянул надоевшее ему платье и отбросил на заднее сидение. О, я ведь надеялась на встречу, поэтому сейчас с гордостью наблюдала за реакцией профессора. Определенно прозрачное кружево нежно-розового белья и чулки произвели должный эффект.
Ученый интеллигент вновь грязно выругался, а я, хохотнув, вновь вобрала Марка в рот. Ритмичные движения продолжились с новой силой.
— Поласкай себя, малыш, мне не дотянуться. Давай, сними свои мокрые трусики. Покажи мне свою сладкую киску. Я все еще помню, как я ты там розовая и припухшая.
Я могла кончить от одних его пошлых слов, но послушно стянула кружево до колен, обнажая сочную растопыренную плоть. Пальцы привычно заскользили по возбужденным складкам, собирая влагу.
Подняв голову, чтобы вдохнуть побольше кислорода, я заметила, что Марк смотрит в окно позади меня.
Что он там увидел?
Обернулась в поисках ответа и поняла. В черном тонированном стекле, как в зеркале отражались мои раздвинутые ноги с рукой, сжимающей клитор. Насладиться видом порочный, как сам дьявол, профессор мне не дал.
Мы не продержались дольше пяти минут. Под хрипы Марка «кончай, малыш, и я наполню твой ротик спермой» я затряслась, ослепленная вспышкой оргазма. Вслед за мной профессор исполнил обещание и обильно излился, до боли сжимая в кулаке мои волосы.
Глотать в таком положении было сложно. Концентрированный экстракт Горского выплескивался изо рта, стекая по стволу и моей руке. Обессиленный и расслабленный Марк отпустил мою голову и потянулся за салфетками, но я жестом его остановила и слизала влажные прозрачно-белые следы с все еще упругого члена и своих подрагивающих пальцев.
— Маленькая ведьма! — прохрипел профессор, потянув меня на себя.
Спустя мгновение, я устроилась на коленях своего невероятного мужчины. Он тут же скользнул пальцами в мою горячую киску, собирая густую влагу, а затем, мазнул или по моим губам и протолкнул в рот, позволив ощутить вкус собственного наслаждения. Не прерывая зрительного контакта, я жадно лизнула подушечки пальцев.
— Сучка порочная! — рыкнул Марк, и я растворилась в алчном поцелуе со вкусом наших оргазмов.
Глава 17
— Малыш, — шепчет Марк, отрываясь от моих губ. — Давай-ка накинем платьице, пока я совсем с катушек не слетел.
Я счастливо улыбаюсь, уткнувшись в его шею. От взора не ускользает его неопадающая эрекция, и мне вновь хочется потрогать нежный бархат кожи, сжать и почувствовать горячую налитую упругость.
— Так, Вика! — словно услышав мои мысли, Марк достал с заднего сидения даже не помявшийся наряд и принялся аккуратно натягивать шелк на разгоряченное тело.
Скользкая ткань неприятно холодила кожу, вызывая мурашки. В объятиях профессора было намного теплей и уютнее, поэтому я, не задумываясь, вновь прильнула к широкой груди.
Безумно хотелось нежности, обычной ласки и заботы. Хотелось слышать его обволакивающий баюкающий голос. Дышать с ним одним воздухом. Растворяться в потрясающих чувствах надежности, защищенности, любви.
Марк расправил платье, набросил шубку на дрожащие от холода плечи, и крепко стиснул меня в объятиях. Стало немного больно. Ровно настолько, чтобы почувствовать себя значимой и необходимой. От переполнявших меня эмоций на глазах выступили слезы.
Профессор целомудренно чмокнул в макушку, зарываясь носом в гнездо растрепанных волос, и совершенно серьезным тоном сказал:
— Ну, рассказывай, малыш, что с тобой происходит?
— Кажется, я влюбилась, Марк Робертович, — улыбнулась я.
— Да ну? — по-доброму негромко засмеялся профессор. — Два с половиной года, мисс Беккер, я преподаю у вас различные экономические дисциплины. И за все это время не удостоился и трети того внимания, что выпало от вашей когда-то скромной персоны за последний месяц. Так откуда возник столь повышенный интерес?
— Я прозрела, Марк Робертович.
— Вы знатная врушка, мисс Беккер. Ответ не засчитан. Попробуйте еще.
Клянусь, я понимала, о чем говорит Марк. Он преподавал на нашем потоке по меньшей мере четыре дисциплины, начиная с «Экономической теории» и «Региональной Экономики», заканчивая «Экономикой зарубежных стран» и пресловутой «Макроэкономикой». И действительно, все это время его котировки выше значения «занудный препод в уродских очках» ни разу не поднимались. На самом деле, если бы не папино сватовство и мой отчаянный протест, я бы так и не обратила внимания на этого потрясающего мужчину.
