События вечера уже кажутся далекими и забытыми, будто ничего и не было. Вспоминаю, как Ника приревновала меня к Доминике и снова целую шелковистые волосы. Она так забавно это делала, трогательно и обиженно.
Когда Кристина меня ревновала, она превращалась в фурию. Иногда даже в кайф было ее позлить, но больше всего нравилось, с каким остервенением она отдавалась мне, когда я давал понять, что они не особо нужны обе.
Ника во сне всхлипнула, и я дернулся. Нашел о ком думать. Обнял ее крепче и немного покачал, успокаивая, как детей качают. Больше не буду, маленькая, не буду к нам в постель всяких б. дей тащить.
Она притихла, снова ткнувшись в меня носом, и я уставился в потолок. Я сказал, что убью ее, и это правда. Если узнаю, что с ее помощью кто-то попытался подобраться ко мне поближе, потому что у нее получилось. Не просто ближе, а в самое нутро, ничего при это не делая, я сам все за нее делаю. И это наводит на определенные мысли.
До момента ее бегства из клуба все правда, я проверил, там не подкопаешься. Но почему она села именно в мой «Майбах»? Нашла, блять, троллейбус. Конечно, я ей и на секунду не поверил, все эти «ты мне сразу понравился, потому что ты такой красивый» для лохов.
Возможно, она не знала, на какой именно машине я приехал, и услышала об этом в клубе, допускаю. Но то, что она знала МЕНЯ, это не обсуждается.
За эти три месяца я к Саркису точно несколько раз в ресторан заезжал, не помню только, днем или вечером. Ника же в дневную смену работала, вот там разве что могли быть нестыковки. Впрочем, не могу сказать, что мечтал о такой славе, но в городе Тим Талер личность довольно известная, так что…
Так что я сказал правду, если ее подослали, я ее убью. Сам, собственноручно. Потому что не представляю, что она будет вот так лежать под другим мужиком, кончать под ним. Или на нем.
Снова твердею, тихо стону и толкаюсь в Нику. Один раз, второй, третий. Я что, завелся, представив, как она кончает под другим? Я что, е…анулся?
Но члену внутри пох…й, от чего я завелся, он уже полностью готов, и я, подняв ногу Ники, двигаюсь. Ника начинает просыпаться, наверное, ей не нравится, потому что она пытается отодвинуться.
Дергаю за бедра, всаживаясь по самые яйца — они хлопают Нику по попке — и ускоряюсь. Хочу кончить быстро и по возможности не разбудить девушку. Не разбудить не получается, когда я кончаю, кусаю ее в плечо, и она испуганно вскрикивает. Темные глаза смотрят на меня с недоумением.
— Тим? Что ты делаешь?
— Засадил тебе, сладкая, спи. Завтра всю вылижу.
Послушно мостится обратно. Я уже сам почти сплю, а в голове назойливо вертится несмелое:
«Пожалуйста, пусть она просто так села в мою машину. Пожалуйста…»
Потому что, пробираясь ко мне в душу, в моих глубинах Вероника уже давно добралась до подвалов.
Глава 12
Когда я просыпаюсь, солнце вовсю заливает спальню, смотрю на часы — одиннадцать. Ничего себе! Тимура рядом нет, в ванной не бежит вода, значит, он ушел, пока я спала. Ушел, а я даже не слышала.
Поворачиваю голову и вижу на кровати на месте Тимура объемный бумажный пакет. Заглядываю и изумленно хлопаю глазами — конфеты! В небольших коробочках, самые разные — и в кокосовой стружке, и в шоколадной крошке, и с черносливом, и даже крошечные безе, политые шоколадом.
Выстраиваю коробки на тумбочке возле кровати, сама обнимаю подушку Тима и падаю на спину. Между ног чувствую его следы — высохшая слюна и сперма. Вспоминаю, как ярко кончала на его члене, и низ живота наливается горячей тяжестью.
— Тим, — шепчу, прижимая к себе подушку, — я так тебя люблю, Тим…
Когда я вчера увидела в новостях, как горит клуб Саркиса, сразу поняла, что это Тимур. Было очень страшно, как никогда в жизни, воображение рисовало Тимура раненого, обгоревшего и задыхающегося от угарного газа.
Пока сидела на подоконнике и ждала его, казалось, время вообще не двигается, остановилось на одной метке, и застыло намертво. Увидела, как «Майбах» заезжает во двор, и чуть сознание не потеряла, стало еще страшнее. Вдруг показалось, что это не Тимур за рулем, и я навстречу побежала.
А тут он вошел, пропахший гарью, я не удержалась, бросилась ему на шею. Знала, что нельзя. Знала, что выдаю себя с головой, но в тот момент мне было все равно. Пусть бы узнал меня, пусть бы ругался и прогнал, только чтобы живой.
Он не прогнал, он посадил меня на себя сверху. Вспоминаю, как извивалась на его члене, как терлась клитором о его палец, как ласкала свою грудь, и в промежности пронзительно ноет. Переплетаю ноги и поджимаю пальцы, стараясь унять томление.
Целую подушку, пахнущую Тимуром, и тут звонит телефон. Сердце замирает, потом подпрыгивает, а потом радостно стучит. Тим! Он сам вбил себе в контакты мой номер, а у меня сохранил свой. И подписал: «Тимур Талеров».
Так и отвечаю, лежа на спине в обнимку с его подушкой. Включаю камеру и вытягиваю руку, чтобы меня было лучше видно. Его камера отключена.
— Тим, ты где? Я тебя не вижу.
По дыханию слышу, что колеблется, а потом на экране появляется сначала стена, потом Тимур, такой строгий и серьезный, что хочется зажмуриться. Но я просто улыбаюсь.
— Ты уже проснулась, Вероника? — он сидит за столом, откинувшись на спинку большого кожаного кресла.
— Да, только что, — облизываю губы и снова улыбаюсь. Я просто очень рада его видеть. — Почему ты ушел и меня не разбудил, Тим?
— Ты так крепко спала, я старался шуметь и громыхать, специально стул уронил, но ты не проснулась, — он приподнимает уголок губ, и я понимаю, что это шутка. — Ты даже ночью не проснулась, когда я тебя трахал. Помнишь это, Ника?
— Помню, — говорю негромко и провожу рукой по подушке, как будто это его спина, и Тимур понимает.
— Перестань, сладкая, а то я сейчас приеду.
— Приезжай… — «Я люблю тебя…» — Я хочу тебя, Тим…
Он стискивает челюсть и глухо стонет.
— Не могу, детка, у меня совещание через десять минут. В обед приеду, трахну тебя сзади, хочешь?
— Хочу.
— Только ты дождись, не ласкай себя. Или ты?..
— Нет, — качаю головой из стороны в сторону, а потом добавляю одними губами: — Сегодня нет… Не хочу так, хочу с тобой внутри.
— Ты что творишь, Ника? — он берет телефон и направляет экран вниз. Я вижу внушительный бугор на штанах под ремнем, и мне хочется его расстегнуть.
— Давай я приеду, Тим! Ты обещал научить меня делать минет, — шепчу, вдавливая подушку в живот.
— Вот сучка малая, — хмыкает, — теперь держись. Тебе пздц.
— У тебя совещание! — напоминаю, и мы оба с сожалением смотрим на часы на экранах.
— Мне пора, — он протягивает руку, чтобы отключить связь, и я поспешно проговариваю:
