Привычная к мужской красоте, даже равнодушная, благодаря занятиям в хореографическом училище, где все партнеры были статными и высокими, обладали развитой мускулатурой, сейчас она была обескуражена. После огромного потрясения двойная доза тестостерона подкосила ее.
- Я помню.. – сказала она непослушными губами. – Я помню лес, дом, холод. Я всегда хотела есть. Я была одна. Но были и двое. Два мальчика.
Лиза говорила, словно в трансе, глаза ее не шевелились, и мужчины слушали осторожно, боясь спугнуть.
- Они всегда были рядом. Но мне нельзя..нельзя было с ними общаться.. это было слишком больно.
- Почему, Лиза, почему? – снова опалил ее ухо горячим дыханием Тим.
- Потому что.. – она, словно приходя в себя после наркоза, внимательно посмотрела Тимофею в глаза. – Нельзя.
Лиза встала, обошла застывших в недоумении мужчин и прошла в коридор. Там она натянула пальто, сапоги, и, не застегиваясь, вышла на мороз.
25
Соболева стояла на улице долго. Так долго, что кончики пальцев начали неметь от мороза, не говоря уже о покрасневшем носе и ярко-красных щеках. Она все куталась в свое пальто, но вернуться в дом не могла. Что-то держало ее на крыльце, слишком много мыслей нужно было обдумать, слишком многое нужно было принять.
И только когда стоять на улице стало невыносимо, когда стало так холодно, что зубы начали выстукивать чечетку, она вернулась в дом.
Тим сразу же стянул с нее пальто, завернул в приготовленное теплое пушистое одеяло, нагретое на радиаторе, усадил на диван. Яков расстегнул сапоги, которые стояли колом с мороза и начал растирать ее ноги. Тепло не сразу начало подниматься от кончиков пальцев к сердцу, но монотонные движения горячих пальцев Якова сделали свое дело – Лиза начала согреваться. Сначала ноги ужасно закололо, но Яков стянул и носки, и в его огромных жарких ладонях ее маленькие ступни сразу нагрелись.
Тимофей принёс с кухни огромную чашку горячего чая с вкусно пахнущими травами, которые были только что заварены, и сел рядом с ней. Притянул к себе, обнял, и осторожно, чтобы девушка не расплескала чай, начал растирать плечи. Сначала одной рукой, потом двумя.
От такого внимания Лиза снова растерялась, а потом, когда теплый чай достиг желудка, и от ног начал подниматься жар, она, наконец, расслабилась. Тим забрал почти опустошенную чашку, обнял ее, прислонив к своему пышущему огнем боку, а с другой стороны сел Яков и начал перебирать ее пальцы, играя, Лиза начала чувствовать жар совсем другого рода.
Она поерзала, но заставить себя встать не смогла бы даже под дулом пистолета. Одеяло скользнуло с плеч, и Лиза начала выбираться из кокона, в который ее завернул Тимофей.
Ни слова не говоря, он стянул с нее одеяло и просто укрыл. От этого простого движения ей на долю секунды стало легче дышать, но, как только она вдохнула воздух полной грудью, с двух сторон с ней рядом сели братья.
Лиза замерла, боясь пошевелиться. То, что каждый из них молчал, накаляло обстановку до предела. Девушка смотрела вперед, но краем глаза оценивала обстановку, отмечая детали.
Воздух вокруг стал сухим и ужасающе жарким, он обжигал легкие, опалял сознание, и девушка чувствовала, как на глаза ей опускается пелена желания. Все тело покрылось гусиной кожей, кончики пальцев начало покалывать от напряжения, как бывает, когда изо всех сил сдерживаешься, чтобы не дотронуться до чего-то сокровенного.
Ее сознание словно раздвоилось. Одна половина тянулась к Тимофею, другая – к Якову, но…
Половины были равные.
Яков придвинулся ближе, дотронулся до ее плеча.
Тимофей расправил одеяло на ногах, между делом огладив ноги.
Воздух накалился до предела. Чиркни зажигалкой – и весь дом взлетит к чертям. Краем глаза она косила то на одного, то на другого и чувствовала, как хотелось застонать, завопить от несправедливости: губы каждого были идеально слеплены, будто слегка припухшими; в глазах, которые исподволь ловили взгляд, плескался жгучий магнетизм, притягивающий, одуряющий, жесткий. Они оба были совершенством в первой степени. Она ощущала, как крылья носа каждого из мужчин сейчас трепещут, будто бы ловя каждое ее движение, и это дикое ощущение контроля сводило с ума.
Лиза облизнулась и увидела, нет, почувствовала, как мужчины рядом сразу напряглись, и волна тягучего плотского желания буквально прострелило все ее тело. Низ живота свело сладкой судорогой, такого интенсивного желания Лиза никогда не ощущала, но сейчас это было и не удивительно…
Лиза почувствовала, что еще немного, и бомба рванет.
Так и вышло.
26
Лиза вскочила первой. Срикошетила с дивана на середину комнаты и повернулась. Обоих мужчин будто сдуло с дивана, и они оказались в разных концах комнаты.
Ее пробил озноб. Без сильного плеча Тима и жарких пальцев Якова стало так же холодно, как там, на крыльце дома, где она обдумывала свою участь.
Может быть, все было не так, как нужно, не так, как привычно и как должно быть, но Лиза…
Лиза рискнула. Глядя на Тимофея, стоявшего в конце комнаты, она улыбнулась. Тим среагировал предсказуемо: усмехнулся в ответ своими греховно влекущими губами.
Девушка перевела взгляд на Якова, который оказался рядом с ней.
Он положил свои горячие руки ей на бедра, и, не встретив сопротивления, приобнял.
Лиза склонила голову, искоса на него поглядывая. Тот среагировал так, как и предполагалось: воспринял ее жест как приглашение и сразу с пылом прижался к ее губам.
Лиза приоткрыла рот, и он ворвался в него своим горящим пламенем языком, опаляя и обжигая желанием. Но девушка смотрела на Тимофея.
Вопреки ее плану, он с удовольствием смотрел на разыгрывавшуюся перед ним сцену, и только вздымающаяся грудь выдавала то, что происходит внутри него.
Девушка отстранилась, убрала со своей талии чужие руки и сделала несколько шагов по направлению к лестнице, чтобы подняться на второй этаж, где теперь была ее комната. И в ту же минуту застыла от удивления: дорогу ей преграждал Тим. Он шагнул навстречу и встал вплотную, так, что ей не удалось бы сделать ни шагу вперед.
Лиза затрепетала в ответ на тот огонь, что полыхнул в его взгляде. Она вздохнула, и мужчина, не опуская глаз, сделал удивительную вещь: обнял ее, нежно провел руками по волосам, а потом прижал ладонь к затылку, зафиксировав, и прильнул своими губами к ее. Она застыла от неожиданности, но не смогла удержаться и ответила.
То, что происходило внутри, было невозможно описать словами. Он целовал ее то нежно, то распаляясь, она чувствовала, что тает от его напора и сладости. Ноги задрожали от слабости, от накатившего возбуждения.
И в ту минуту, когда она, собрав остатки силы воли, что всколыхнулись где-то на задворках сознания, хотела его оттолкнуть и бежать из этого дома, пропитанного вожделением, сзади ее обнял Яков.
