Максим всё это время молчал, разговаривал только с персоналом, а нам отдавал короткие команды. Когда вышли он вдруг обратился к дочери:
— Мила, ты голодная? Может, пойдём в кафе перекусим?
— Мамочка, можно? Я никогда ещё не была в кафе. А все дети у нас в садике постоянно ходят в кафе.
Разве я могла отказать дочери, когда она смотрела на меня такими умоляющими глазами?
— Что ты будешь кушать? — Максим развернул меню. — Читать ты ещё не умеешь?
— Я умею читать, но пока только Букварь. Можно мне пюре и котлету?
— Аня, выберешь, что Мила любит?
— Мила, может, возьмёшь отбивную? Я порежу на кусочки.
— Хорошо, мамочка.
Мила была в восторге от обстановки и того, что у неё спрашивают, что она хочет кушать. Дома она всегда ела то, что я ей давала, и никогда не спорила.
— А тебе?
— Спасибо, я не голодна.
— Как хочешь, — Максим равнодушно пожал плечами.
Пока мы ждали заказ, Макс пытался разговорить Милу. Она перестала его стесняться и охотно рассказывала про свой сад, друзей и нашу жизнь. Хвасталась своими новыми сапожками, которые я ей наконец-то купила.
— А где Дима? Почему ты его с собой не взял?
— Дима дома, с няней. Ты хотела бы, чтобы он был с нами?
— Конечно, ведь он — мой друг.
— Значит, в следующий раз возьмём его с собой. Ты уже написала письмо Деду Морозу?
— Нет, я писать ещё не умею.
— Так ты можешь попросить маму — она за тебя напишет. Или я могу написать. Что ты хочешь у него попросить?
Мила задумалась. А потом выдала то, от чего я обалдела.
— Сапожки для мамы. У неё всё время ноги мокрые, а денежек на новые нет.
Похоже, Максим тоже слегка обалдел.
— А для тебя? Что ты хочешь себе под ёлку?
— Куклу Лол. У меня есть уже одна, но я хочу ещё. У нас у всех девочек много кукол. А ещё хочу большую такую коробку фломастеров, — развела руки в стороны. — Чтобы цвета разные-разные были.
Макс вопросительно посмотрел на меня. Что я могла ему сказать? Да, наверное, я плохая мать, я не могла покупать своей дочери столько кукол, сколько она хотела. И фломастеры у неё были всего на 12 цветов. Меня куда больше заботило, чтобы она была сыта и одета-обута.
Принесли заказ. Дочка с аппетитом уплетала свою еду, а я думала о том, что со вчерашнего дня ещё ничего не ела. И надо было заказать себе хотя бы чай. Но очень не хотелось, чтобы Макс за меня платил.
Спустя несколько дней он позвонил мне и сообщил, что анализы показали, что Мила — с вероятностью 99,9 % его дочь и что он подаёт на установление отцовства, чтобы его вписали Миле в свидетельство о рождении и дали его фамилию. Что я могла ему сказать на это?
— Это твоё право.
— Ты должна сказать Миле, что я — её отец.
— Хорошо, я постараюсь улучить нужный момент.
— Только не затягивай.
Я молилась, чтобы на этом он остановился. Я готова была разрешить ему видеться с дочерью. В конце концов, она так мечтала о папе. Но я безумно боялась, что он захочет отобрать её у меня. На его стороне были деньги и статус, а это перекрывало любые логичные аргументы.
За годы, прошедшие с тех страшных событий, я научилась себя ценить и уважать, научилась отстаивать свои права. И готова была кинуться, как разъярённая тигрица, на каждого, кто посмеет обидеть Милу или попытается отобрать её у меня. Но смогу ли я противостоять деньгам Макса?
Глава 17
Аня
Страх снова вернулся. Но теперь он обрёл чёткие очертания и стал понятен. Меня больше не пугала темнота. Я больше не вздрагивала от каждого шороха. Я боялась Его. Боялась, когда по вечерам звонил или пиликал сообщением телефон, потому что это мог быть Он. Когда я впервые взглянула в Его глаза и увидела там ненависть и ярость, как тогда, много лет назад, я поняла, что мой кошмар вернулся.
Интуиция кричала, что на сей раз мне будет намного больнее. И я готовилась к бою, собиралась с силами. Я знала, что не смогу Ему противостоять — и тогда, и сейчас Он был намного сильнее меня. Но теперь я собиралась яростно сопротивляться до самого конца.
Я решила, что буду избегать с ним конфликтов, буду соглашаться со всем, чего он будет просить. Кроме одного — Милу я ему не отдам. Почему я решила, что он будет пытаться её забрать? Не знаю. Это было что-то на уровне интуиции.
Успокаивала себя, что она ему не была нужна. Он с трудом справлялся с Димой. Мальчик жаловался, что он часто по вечерам засыпает, когда дяди всё ещё нет дома. Макс не только не был женат, он не имел даже постоянной сожительницы, способной позаботиться о детях. Димой занималась няня Полина. Я, как губка, впитывала все подробности их жизни, они давали мне слабую надежду, что моя дочь останется со мной.
Я торопилась рассказать Миле об её отце. Наверное, хотела этим его задобрить. У меня не было шансов победить Макса в открытом противостоянии. Значит, я должна была действовать как-то иначе.
— Мила, помнишь, ты спрашивала про папу? Ты бы хотела, чтобы он вернулся?
— Конечно! Конечно!
— И он вернулся.
— Так где же он? Пойдём скорее к нему!
— Он уже приходил к нам, и ты его видела. Только он хотел сначала, чтобы ты с ним познакомилась и привыкла к нему.
— Я его видела?
— Это Максим, Димин дядя.
— Димин дядя — мой папа? А почему ты мне сразу не сказала?
— Потому что это был секрет.
— А теперь не секрет?
— Выходит, что нет.
— И я могу всем в садике рассказать, что мой папа приехал?
— Конечно, можешь.
— Мама, но где же он живёт? Поему не со мной? Он же приехал ко мне!
— Он живёт с Димой.
— А почему? Ведь он — мой папа, а не Димин!
— Потому что в нашей маленькой квартире он не поместится. Но теперь вы будете с ним видеться по выходным.
— И он будет меня забирать из садика?
— Нет, он очень много работает. Он и Диму из школы не забирает, за ним приходит няня.
Мне трудно было отвечать на вопросы дочери. Я не знала, как она всё это воспримет. Да и не понимала я, на какой формат отношений с дочерью претендует Макс.
Несколько раз по выходным мы вчетвером ходили гулять в парк на качели, а потом шли обедать в кафе. Мила была счастлива. Я тоже радовалась улыбкам дочери, но чувство опасности не покидало меня.
Как-то незаметно наступила зима. Город готовился к Новому году. На праздники мы собирались уехать к родителям. За несколько дней до нашего отъезда приехал Максим и показал мне новое свидетельство о рождении Милы. Он вписал себя в графу “отец” и изменил ей фамилию. Я старалась реагировать как можно спокойнее, но удавалось это мне с большим трудом.
