Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
– На самом деле всё довольно просто. Вот смотри – все кнопки подписаны.
В щитовой было тесно. Дима развернул меня к управляющей панели, а сам стоял сзади. Левой рукой обнимал за талию, а правой показывал на кнопки. При этом его дыхание щекотало моё ухо, а еле уловимый аромат одеколона проникал в ноздри и не на шутку волновал тело. Сложно было сосредоточиться на том, что парень говорит, но я героическим усилием пыталась это сделать.
– Как регулируется освещение – ты уже освоила. Вот тут переключается титан – с электрического обогрева на печное. На эти кнопки не смотри, это всё только зимой нужно. Везде, где написано про магистраль – может трогать только ПЭМ – поездной электромеханик. Так, здесь показывается заряд аккумулятора, вот за ним надо следить.
– Зачем?
– Потому что на станциях и на скорости до сорока километров в час питание от локомотива не идёт, и все электроприборы работают от аккумулятора. Его заряд не бесконечен, поэтому кондиционер на станциях выключен, розетки тоже отключаем, а при частых и долгих стоянках титан нужно подтапливать вручную.
– Ясно. А если что-то случилось?
– Хороший вопрос. При любой неисправности: что-то пищит, мигает, давление скачет, запахло дымом, пожар – в первую очередь нужно обесточить вагон – вот тут нажимаешь. А потом сразу вызываешь поездного механика.
– А стоп-кран? Разве при пожаре не нужно в первую очередь его дёргать?
– Понимаешь, Даш, стоп-кран – сложная штука. Любое его срабатывание портит колёса и может привести к неприятным последствиям. И хотя существует много ситуаций, при которых мы должны остановить поезд для проверки, на деле – не всегда это делаем. Потому что система часто глючит, и на каждый чих, скажем так, реагировать не стоит – просто сообщить ПЭМу. Но вот конкретно пожар – это да, серьёзное дело. Тут нужно обесточить вагон и сорвать стоп-кран.
– Ох… – протянула я, стало немного страшно от таких откровений.
– Не бойся, я всегда рядом, – прошептал Дима и развернул меня к себе, чтобы поцеловать. – Отпустишь меня поспать часиков до двух?
– Конечно. А когда в штабной пойдём?
– В три вроде бы собирались. Подумай всё-таки про песенку. Я бы послушал, как ты поёшь или стихи читаешь…
Несколько часов моего одиночного дежурства были очень приятными. В одиннадцать по радио Андрей Евгеньевич поздравил всех работников железной дороги с праздником, напомнил пассажирам о том, как важно в пути понимание и доброжелательное отношение друг к другу, а потом в течение получаса мы наслаждались песнями про поезда, проводников и романтику железной дороги. Может и не все наслаждались, ведь играл в основном шансон, но лично у меня настроение было приподнятое. Пассажиры подходили и тепло поздравляли, требовали книгу отзывов, а кто-то даже дарил шоколадки.
На поездной корпоратив мы ходили по отдельности. Сначала праздновала одна половина бригады, потом другая. Оно и правильно. Нельзя было оставлять весь поезд без проводников, да и места в свободном купе штабного вагона было мало, десять человек-то еле помещались. Сначала сходил Дима. Вернулся через полчаса немного смущённый, как мне показалось. А потом пошла и я.
Из всех присутствующих я знала только Риту из соседнего вагона, да начальника поезда. Но встретили меня тепло, усадили на правую полку между двумя весьма крупными тётеньками, а в уголке притулился щуплый мужичок. Напротив сидела Ритка, неприязненно на меня поглядывающая, сухопарая блондинка средних лет, толстушка-хохотушка и два молодых парня, похожих на ботаников. А на столе стояла гвардия стаканов, вазочка с конфетами, большая коробка пирожных и фрукты.
– Ну что, Дарья, как работается? Справляешься? – спросила хохотушка, которую звали Людмилой, как только я уселась.
– Да вроде бы справляюсь, – ответила я смущённо.
– Да у неё такой напарник, грех не справиться, – едко произнесла Рита. – Лариска всё на него нахвалиться не могла. И в свою смену пашет и в чужую помогает.
– Ну, такой красавице грех не помочь, – засмеялся щуплый мужичок. – Я б её вообще на руках носил.
– Ах ты, козлина двуногая! – визгливо закричала толстая тётка рядом со мной, а я вытаращила глаза. Честное слово, у неё был такой вид, что если бы в руках была сковородка, она бы точно его огрела. Да и мне бы, наверное, перепало.
Все вокруг засмеялись, а мужичок погладил тётку по коленке и нежно так сказал:
– Ну, ладно-ладно, я же пошутил просто. Ревнивица ты моя!
– Женаты они. Второй год уже. На одном вагоне работают, – пояснила мне Людмила, пока эти чокнутые ворковали, не замечая окружающих. – Не обращай внимания, они часто так шутят, нервишки друг другу щекотят.
– Ага, хороши шуточки, – буркнула я.
– Ну что, мои хорошие! Поздравляться будем! – в купе зашёл улыбающийся Андрей Евгеньевич.
Раздался хлопок, и по стаканам полилось шампанское, пока все обсуждали мастерство настоящего мужчины в открывании бутылок. А потом начальник взял стакан в руки и двинул речь:
– Работа наша трудная, и нервная, и вообще для здоровья вредная, – раздалось хихинье, а кое-кто одобрительно закивал, – но вы все настоящие профессионалы, и я очень рад и горд, что могу на вас во всём положиться. Желаю нам всем новеньких исправных вагонов, понимающих и щедрых на покупки и отзывы пассажиров, заботливых вагонных и сговорчивых ревизоров. Здоровья, счастья и терпения вашим родным и любимым. И пусть наш поезд мчится вперёд без ЧП и задержек, и дальше соединяя людей и города нашей великой страны!
– Ура!
– Хорошо сказал, Евгеньич!
– С праздником!
Глаза людей блестели, а на губах были улыбки. Позвякивали стаканы в подстаканниках, может не так тонко и звонко, как бокалы, но очень по-железнодорожному. Шампанского в них было буквально по паре глоточков, чистая формальность, но выглядело всё это как настоящий праздник.
Потом слушали стихи и анекдоты про проводников и машинистов, которые травили ботаники, которые оказались вовсе и не ботаниками, а вполне компанейскими ребятами. Насмеявшись вдоволь, стали потихоньку расходиться. А я задала сидевшей рядом со мной Валентине Степановне вопрос, который не давал мне покоя последние минут пятнадцать:
– А кто такие вагонные?
– Ооо, я пошёл, – тут же подскочил мужичок, а его жена рассмеялась.
Маргарита тоже хмыкнула и ушла, а я осталась в купе с Валентиной Степановной, Катериной Ивановной, которая была женой мужичка, и хохотушкой Людмилой.
– Ну тогда надо чаю налить, – подскочила Катерина Ивановна.
А дальше в течение часа я слушала такую увлекательную бредятину, что даже забыла, что мне работать надо. Оказывается, в каждом вагоне есть свой домовой – его называют вагонным. И он, как всякий приличный домовой, может помогать, а может и мешать. Поэтому его полагается задабривать – оставлять в укромном уголке что-нибудь вкусненькое, а при распитии спиртных напитков первым бокалом обязательно чокаться с вагоном. А если сильно уж мешает – неприятности сыпятся одна за другой – можно положить для вагонного, например, колоду карт со словами: «Займись делом, не скучай». У каждой проводницы была куча случаев, когда она видела или чувствовала что-то потустороннее, или слышала странные звуки. Помимо этого мне рассказали о призраках умерших на железной дороге людей, которые бродят по ночам по пустым вагонам, белом проводнике и даже о старинном двухвагонном поезде, который проносится иногда за окном. И о криках, которые слышатся из него. Жути нагнали такой, что я решила никогда и ни при каких обстоятельствах не оставаться одной в вагоне. На всякий случай.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
