– Скорее нет, чем да, – ответила Аня, глядя на капитана очень решительно, – Видела мельком всего пару раз.
Василенко снова уставился на неё, всем своим видом демонстрируя сомнение по этому поводу.
– Свидетели утверждают, что у вас с убитой был конфликт.
Аня слегка усмехнулась. Ну, дают, местные сплетницы!
– Скорее небольшая стычка. На днях она случайно задела меня локтем, а бабушка сделала ей замечание.
– Чья, простите, бабушка?
– Моя бабушка. Павлова Варвара Егоровна.
Капитан Василенко посмотрел на Аню удивлённо.
– Вы что-то путаете, гражданка, – уверенно заметил он. – Павлова Варвара Егоровна, по нашим сведениям, умерла ещё полгода назад. Как же она могла сделать кому-то замечание на днях?
Аня плохо слышала его дальнейшие рассуждения. Она почувствовала, как у неё сильно закружилась голова, а в ушах звучали разные голоса.
«Это не моя бабушка, а совершенно незнакомая мне женщина», – слышала Аня свой собственный голос, доносящийся как-бы издалека. Кажется, сейчас она снова видела себя в больничной палате, в которой недавно лежала.
«Эффект Капгра», – говорил чей-то другой, знакомый ей голос. – «Такое случается после травмы головы».
«Умерла ещё погода назад», – снова прозвучал где-то на подсознании голос капитана Василенко.
«Боже мой, я разговаривала с умершей бабушкой», – промелькнула в её голове мысль, от которой она почувствовала, как леденящий ужас сжимает ей сердце.
Через несколько секунд Аня пошатнулась, и окончательно потеряла сознание.
Тихо застонав, Аня открыла глаза. В помещении, где она находилась, было достаточно светло. Через секунду она сообразила, что всё ещё находится в доме Глеба, а сам он сидит напротив неё, с тревогой вглядываясь в её лицо.
– Пришла в себя? – спросила он, наклоняясь к ней. – Ну, слава богу! Я так перепугался!
– Что со мной случилось, – тихо спросила Аня, удивлённо глядя на него растерянным взглядом.
– Похоже, ты потеряла сознание. Я вошёл в дом, а здесь капитан полиции, видно, о чём-то с тобой беседовал, а ты потеряла во время разговора сознание.
– Понятно, – кивнула головой Аня, почувствовав, что она всё ещё кружится, – кажется, он сказал мне что-то такое, не помню…
– Не переживай, потом вспомнишь, – остановил её Глеб, с нежностью взяв за руку, – бабушка тоже здесь, волнуется за тебя, я ей сообщил.
«Бабушка»! – обожгло Аню воспоминание.
– Аня, детка, как ты? – спросила бабуля, подходя ближе к дивану, на котором лежала Аня.
Девушка перевела на неё слегка затуманенный взгляд.
– Кто вы? – спросила она всё ещё слабым, но вполне уверенным голосом.
– Неужели опять память потеряла? – спросила бабушка, озадаченно повернувшись к Глебу.
Аня села, облокотившись на спинку дивана.
– Нет, со мной всё в порядке. Я вдруг поняла, что вовсе не теряла память. Теперь я это точно осознала. Сразу после того, как капитан Василенко сказал мне, что моя бабушка, Павлова Варвара Егоровна, умерла ещё полгода назад.
Аня внимательно посмотрела на женщину, выдававшую себя за её бабушку.
– Поэтому я ещё раз спрашиваю у вас, кто вы такая и почему выдаёте себя за мою бабушку?
Глеб выразительно посмотрел на старуху.
– Расскажи ей. Хватит уже этого спектакля, – произнёс он, и Аня поняла, что сейчас ей поведают о чём-то важном.
Бабуля глубоко вздохнула, после чего произнесла.
– Действительно, я вовсе не Варвара, не твоя бабушка. Я – Анисья, её родная сестра. Так что, считай, тоже бабушка, хоть и двоюродная.
– А бабушка Варвара? – изумлённо спросила Аня, – она действительно умерла?
– Да, – грустно кивнула Анисья, – ничего не поделаешь, у каждого свой срок на земле.
– Мне даже не сообщили об этом, – с прямым укором произнесла Аня.
– Почему? Сообщали, Лене, тётке твоей. Вот только она решила скрыть от тебя правду.
– Но почему? – удивилась Аня.
– На то у неё были свои причины. Скоро поймёшь, – ответила Анисья.
Она ещё раз вздохнула, и начала свой рассказ.
– Мы с Варварой были родными сёстрами, совсем непохожими друг на друга внешне. Она пошла вся в мать, ваша порода, ты вот тоже на прабабушку похожа, как две капли. Я же больше походила на отца. Род наш всегда славился тем, что женщины наши умели находить радостень-траву. Поэтому нас уважали и ценили в деревне. Мы с Варварой тоже обе унаследовали эту способность. Сколько себя помню, у нас всегда эти травы в доме были, и других жителей деревни мы тоже лечили с их помощью. Люди нас уважали и побаивались, поскольку считали нас то ли целительницами, то ли ведьмами. А женщина, которая эту траву разыскать могла, всегда в нашем роду проводником называлась. Так вот, и ты тоже – проводник, и способности твои неожиданно открылись. Да и остальные способности, из-за которых нас все в деревне побаивались, ты тоже унаследовала. Видишь ведь, как ты у местных жителей страх вызываешь? Ты же это, как за должное начала принимать, потому, что чувствуешь в себе эту сверхъестественную силу. Сама не заметила, как перешла эту грань. Начала она в тебе постепенно открываться, когда ты вернулась в сою родную стихию. Проснулась память предков. Так что осторожнее с этой силой. Как только разозлишься на кого-то, так моментально с этим человеком что-то плохое случается.
«Господи, я ведь ссорилась с Леной накануне её смерти»! – с горечью подумала Аня.
Она слушала Анисью, изумляясь всё больше.
– Но почему бабушка никогда не рассказывала о том, что у неё есть сестра? – удивлённо спросила Аня.
Анисья вздохнула.
– В ссоре мы с нею были уже очень много лет. Грех на душу я взяла, увела у неё мужа, вашего деда. С тех самых пор она со мною знаться не желала. В вашей семье непринято было обо мне вспоминать. Но и меня тоже Господь наказал. Не дал мне своих детей. Сколько лет мы с Фёдором прожили, до самой его смерти, а детей у нас так и не родилось. А с сыном, отцом твоим, бабушка ему общаться не разрешала.
– Ясно, – с грустью кивнула головой Аня, – а я-то вам зачем понадобилась? Вы же сами – проводник, насколько я понимаю.
– Уходят постепенно и силы мои, и способности. По лесу бегать уже всё тяжелее, – вздохнув, ответила Анисья.
– И вы решили разыграть целый спектакль? Как вы фотографии подменили?
– Да, что тут сложного? Поменяли Варварину карточку на мою, да и всё, – пожала плечами Анисья.
– Но зачем был нужен этот обман? Я до конца так и не понимаю.
– Ты должна была сама захотеть поехать в деревню. Всё должно было произойти по доброй воле, без всякого насилия. Только так твои способности могли открыться. Ведь сейчас – начало осени, самое время собирать радостень-траву. Ты пойми меня, не могла я допустить, чтобы тот дар, который издревле в нашем роду по женской линии передавался, на мне и закончился. А разве поехала бы ты в наши места с незнакомой бабкой, пусть даже она тоже твоя родственница? Здесь должна весомая причина быть, чтобы ты сама поехать захотела.
