Чёртов рак убил бабушку Зину через три месяца после моего приезда и четыре с того дня, как поставили диагноз. Перед смертью она с помощью зятя продала свою комнату в коммуналке, купила однушку на окраине города и завещала квартиру мне.
Я искренне не понимала жеста, но пообещала обязательно вступить в наследство. Артемиду бабушка Зина заставила поклясться страшной клятвой, что она не станет претендовать на квартиру. Мама понимала в происходящем меньше меня, но клятву послушно произнесла и впоследствии на наследуемое недвижимое имущество не покушалась. Думаю, она забыла о квартире до того дня, когда я объявила, что убираюсь из «родового гнезда» Люблянских. Незначительное имущество, не стоящая внимания однушка на окраине города.
– Милая, мне восемьдесят лет, считается, что я в глубоком маразме, – смеялась бабушка Зина на моё удивление на грани возмущения. Попробуйте спокойно обсуждать вопросы наследования с любимой, ещё живой бабушкой! – Считай это моим капризом. Именно тебе, единственному нормальному человеку в этом семействе, может понадобиться свой угол.
– У меня есть угол, бабушка.
И это была чистая правда. В доме родителей под мои комнаты отвели целое крыло. У меня была не только своя спальня, гостиная, ванная комната – с ванной, где можно проводить чемпионат мира по синхронному плаванию, – но и отдельный выход в живописный сад.
– Считай прихотью старой маразматички, – смеялась бабушка Зина, и я согласилась, хотя и имела все основания сомневаться в её старческом и любом другом маразме.
Тогда, после смерти бабушки, в мою жизнь и вошёл Вальдемар. Наверное, мы никогда по-настоящему не готовы к смерти дорогих нам людей. Сколько бы я ни уговаривала себя, ни понимала, что конец неминуем, принять уход бабушки Зины было невыносимо. Наверное, и по сей день, я не смирилась с ним.
Хоронили Зинаиду Николаевну в тёплый, весенний, абсолютно безветренный день. До того дня я не ведала, как много людей знали и любили её. Некоторых стариков привозили взрослые дети, внуки и все они могли рассказать какой-нибудь случай, связанный с бабушкой. Помянуть тёплым словом, среди которых не слышалось прилагательных: «блистательная», «выдающаяся», «восхитительная». В простых, житейских воспоминаниях было столько света, тепла, яркости, что мне всё время казалось, вот-вот появится бабушка Зина, встряхнёт ярким платком, поправит шляпку, улыбнётся и поинтересуется, с какой целью собрались все эти милые люди.
Забившись в угол дивана в доме родителей, я безудержно рыдала, не замечая, как рядом со мной присел молодой человек, услужливо подаёт мне салфетки и позволяет утыкаться сопливым носом в костюм фирмы Китон, стоимостью не меньше полумиллиона рублей. Я ревела и ревела, а молодой человек, вернее сказать, мужчина, деликатно придерживал меня за плечи и шептал слова утешения. Скорее всего дежурные, принятые для таких случаев фразы, я не слышала ничего, кроме шума в голове и собственных громких всхлипываний.
Артемида извинялась за моё поведение, мужчина одобрительно жал ей руку, понимающе кивал в мою сторону, давая понять – он соболезнует, разделяет, понимает.
Через несколько дней он появился снова, на этот раз я не ревела, как белуга, хоть кончик носа и опухшие глаза выдавали меня. Мне нужно было отправиться в комнату, некогда принадлежавшую бабушке. Соседи бережно сложили в коробки вещи бабушки Зины – в основном кукол, старые виниловые пластинки, фотоальбомы.
Я должна была их забрать и решить, что делать. Вызвавшаяся составить мне компанию Агриппина не смогла оторваться от важных, неотложных дел. Артемида Люблянская долго, надрывно и цветасто вещала, что это выше её сил, воспоминания ранят нежную душу, а потом упорхнула в СПА-салон, чтобы привести себя в чувство. Папа, естественно, был занят, а про Аврору я вспоминала не чаще, чем она про меня.
Сопроводил меня Вальдемар, к тому времени мне было известно его имя. Официально нас представила Артемида Люблянская, а неофициально он отметил, что близкие могут называть его Волей. Так, ненавязчиво и почти мгновенно, я перешла в разряд близких людей Вальдемара.
Никогда, ни до, ни после я не встречала людей, чьё воспитание, образование, манеры были так же безупречны, как у Вальдемара Рихтера. Люблянские – выбившиеся в люди конюхи. Мудрая Мамушка из «Унесённых ветром» говорила: «Вы ведь всего-то навсего мул в лошадиной сбруе. Ну а мулу можно надраить копыта и начистить шкуру так, чтоб сверкала, и всю сбрую медными бляхами разукрасить, и в красивую коляску впрячь. Только мул всё одно будет мул». Я же и на мула в сбруе с медными бляхами не тянула.
Вальдемар помог с вещами бабушки Зины. Немногое мы перевезли в квартиру, в которой я не собиралась жить никогда в жизни и не понимала, зачем нужно это сомнительное имущество. Большую часть раздала бабушкиным знакомым и друзьям, оставила соседям на добрую память.
У меня остались фотоальбомы, виниловые пластинки, две ростовые куклы и кукла-дракончик, размером не больше тридцати сантиметров, по имени Ёжкин. У Ёжкина торчали иголки из фетра вдоль гребня на спине и росли шипы на ушастой голове, отдалённо он походил на ежа. Бабушка смастерила Ёжкина на моё десятилетие, тогда я не хотела заниматься танцами, а мечтала проводить время в её мастерской, слушая сказки и играя с куклами. С моей болезнью и переездом в Италию, Ёжкин потерялся. Со временем я забыла о нём, а найдя – уже не расставалась. Он всегда рядом, и в Хакасию приехал. Ёжкин сыграл большую роль в моей жизни и в этой истории, но об этом позже.
Всё тот же Вальдемар помог с оформлением наследства, решил все бюрократические вопросы, на которые не хватило времени у бабушки Зины. Он следовал за мной тенью и стал неотъемлемой частью моей жизни.
Безупречной частью, как отражение в кривом зеркале. С одной стороны стояла я – несуразная неудачница в семействе Люблянских, а с другой – почти венценосный, идеальный миллиардер Вальдемар Рихтер.
И сейчас, здесь, на просторах южной Сибири, находясь в эпицентре праздника в питомнике ездовых собак, я позвоночником ощущала пронзительный, ледяной взгляд бывшего, и то, как огромные мурашки растекаются по телу, оставляя обжигающие следы.
Глава 10
Темнело, гости напоследок обнимались с приветливыми хвостатыми героями сегодняшнего дня, фотографировались, обещали приехать ещё раз. Отогревались после дня на свежем воздухе, угощались горячим чаем. Кто-то уезжал на своём транспорте, кого-то отвозил водитель питомника. Кирилл, Оля и дядя Олег собирали снаряжение, тётя Юля хлопотала на кухне Кира, решив, что ужинать семейство сегодня будет здесь. Пир заслужили и люди, и собаки.
Кир топтался на улице, кормил собак, убирался перед сном в вольерах, приводил в порядок домик для обогрева, хвалил хвостатых питомцев, в том числе Пирата, за хорошее поведение. Коту полагалась мелкая рыбёшка, привезённая дядей Витей. Профессиональный корм серый презирал, предпочитая натуральную, экологически чистую и свежую пищу, включая мышей.
Я помогала тёте Юле. Оказалось, я не настолько бесполезное существо на кухне, как привыкла думать. Очень медленно и старательно я нарезала лук для солёных грибов в сметане, а также мне доверили нарезать хлеб и разложить по керамическим мискам бочковые огурцы и квашеную капусту.
