— Д-да, хороший мальчик, — пробормотала я, поглядывая на Варвара с опаской.
На лестнице послышались шаги, и за ними — уже знакомый мне голос со встроенной функцией претензии:
— Двадцать первый век, у всех есть мобильные телефоны, а у нас в доме — рации!
В принципе, я была с Элей полностью согласна. Но не Алексей Павлович. Он отпихнул ласкающегося монстра и наставительно заметил:
— Рация не испускает вредные волны! Эллина, посмотри, накрыла ли Тома обед.
— Обед! — девушка вздохнула. — Я на диете вообще-то…
Но с лестницы сошла и почти покорно потащилась в глубь первого этажа, где уже исчез Данила. Неужели дом поглотит и ее без следа? Я прогнала эту мысль и встала:
— Пойду тоже… Посмотрю. И поищу Данилу.
— Сидеть! — скомандовал дед. Мы оба с Варваром плюхнулись на жопу, только пес на ковер, а я на диван. — Да не ты! — это уже мне. — Хотя и ты тоже. Сейчас будем обедать.
В арке дверного проема появилась женщина — таких называют без возраста. Ей могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят. Крепкая загорелая блондинка с очень короткой стрижкой и сердитыми морщинками возле носа. Она уперла руки в боки и сказала тоном хозяйки:
— Обед на столе. Прошу всех в столовую.
— Отлично, — проворчал дед. — Все уже там?
— Подтянутся. Давайте, давайте.
Алексей Павлович надавил на джойстик и проехал мимо женщины с видом каменного изваяния. Варвар не двинулся с места, только заскулил так жалобно, что даже у меня сердце дрогнуло. Дед, не оборачиваясь, махнул рукой:
— Варвар, за мной.
Пес сорвался и поскакал к нему. Хорошо, что дом большой, а то бы точно что-нибудь опрокинул и сломал! Я притормозила, пытаясь сообразить: звали меня или не звали? А то как-то «всех» это почти что «никого». Слава богу, в гостиную вернулся Данила, который по-хозяйски обнял меня за талию и чмокнул в висок:
— Обедать пойдем или проигнорируем общий сбор?
— Данила Беркутов, ты оставил меня одну на съеденье своему отцу и его ручному монстру!
Мои претензии остались почти без внимания. Данила проворчал:
— Варвар никого еще не съел, а мой отец… Во всяком случае, я не в курсе. Пошли обедать, у Томы сегодня божественный луковый суп и, по-моему, мясо по-бургундски.
— Французская кухня? — удивилась я. — Вот уж не ожидала.
— А чего ты ожидала?
— Если честно, ничего! — рассмеялась. Я вообще думала, что после рентгена буду доставлена в гостиницу и забыта навсегда. А тут… Семейство, картина, собака, обед… Что думать — даже не знаю.
— Какая ты неприхотливая, — фыркнул и Данила.
Мы вошли в просторную столовую, где был накрыт нехилый стол. Во главе его уже сидел дед в своем кресле, а через два стула от него устроилась Эля, уткнувшись в смартфон. Меня усадили напротив девушки, задвинули за мной стул, подали салфетку. Дед звякнул ложкой о тарелку и грозно спросил:
— Где Дашка? Где этот ее альфонс?
— В теннис играют, — вежливо ответила Тома, входя в столовую с умопомрачительной супницей — точь-в-точь как в фильмах про английскую викторианскую эпоху. Поставив супницу на стол, открыла крышку. Запах пошел по столовой — вкусный, сырный, аппетитный. Тома принялась разливать суп по тарелкам, а Алексей Павлович пробурчал:
— Зови их. Не начнем обедать, пока все не сядут.
— Экий вы! — Тома раздражительно бросила половник обратно в супницу и вытащила из-за пояса рацию: — Дарья Алексеевна, прием!
Я вопросительно глянула на Данилу. Он с невозмутимым видом щипал кусок хлеба, откинувшись на спинку стула. Ладно, раз ему пофиг, то и я волноваться не буду. Тараканы вышли из укрытия и разбежались по помещению. Подожму ноги и подожду. Терпения мне не занимать.
Рация трещала, попискивая. Тома выдохнула, вдохнула и повторила:
— Дария Алексеевна. Прием.
Потом фыркнула и снова нажала на кнопку:
— Аркадий. Вали на корт и скажи Дарье Алексеевне, что мы обедаем. Прием.
Треск прервался, и голос с белорусским акцентом ответил:
— Аха. Прием. Не… Конец связи… Как это там? Отбой, во!
— Учу его, учу… — пробормотал Алексей Павлович, а Тома спрятала рацию и заявила:
— Знаете что? Делать вам нечего с этим барахлом! Да я лучше дважды сбегаю к тому корту! Тьфу!
Я сделала вид, что у меня упала салфетка. Под столом удалось прохихикаться незаметно от окружающих. Не прислуга, а прямо властная госпожа! Как только ей дед позволяет? И под столом же мне пришла в голову мысль: а не любовники ли они? Но я тут же отбросила ее. Быть такого не может. Хотя… Бывает как раз всякое. Однако на богатого олигарха не похоже. Он бы скорее купил себе длинноногую модельку или молоденькую актрису…
Даша появилась через минут пять — недовольная и обиженная. Семен тащился следом за ней, канюча:
— Ласточка моя, заинька… Ну не сердись! Я же не нарочно выиграл! Я не хотел, честное слово…
— Ай все! — отмахнулась она. — Папа! Что это значит? Ты не дал нам доиграть!
— Обед, — ответил дед. — Я должен сказать вам нечто очень важное.
Даша села рядом с Элей и толкнула ее локтем:
— Хорош залипать в видосиках.
— Отстань, ты мне не мать, — с вызовом протянула девушка, но телефон отложила. Тома налила всем по тарелке супа, закрыла супницу крышкой и, оглядев стол, с удовлетворенным видом удалилась на кухню.
Алексей Павлович попробовал первую ложку супа и причмокнул. Потом сказал:
— Так вот, я должен вам всем сказать кое-что.
— Мы разорились? — с тревогой глянула на него Даша.
— Ты собрался привести нам новую мамочку? — поддела Эля.
— Тихо вы! Папа, говори, — подбодрил отца Данила. Алексей Павлович откашлялся, зачерпнул еще супа и сказал, как бы между прочим:
— Я решил изменить завещание. Думаю вычеркнуть из него пару человек.
Глава 7. Последствия необдуманных решенийВ столовой воцарилось гробовое молчание. Я с восторгом рассматривала удивленные, испуганные, озадаченные лица. Боже, какие типажи, хоть кино про них снимай! Вот, например, Даша. Даже рот открыла, настолько изумилась. Наманикюренной лапкой схватилась за руку своего Семена, а тот накрыл ее второй ладонью и поглаживает успокаивающе. А в его глазах — целый ряд вопросов. Самый натуральный, вот такой: «?????» И паника: что делать, как быть дальше?
Эля была почти спокойна. Правда, телефон отложила. Взялась за ложку, но суп не пробовала. Видимо, тоже задалась вопросом: уж не ее ли лишат наследства? А на лице — презрительное отчуждение. Хотя я почти уверена — наигранное. Даже если ты гот и ненавидишь свою семью, деньги лишними не бывают.
