Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
– Если не хотите… Одним словом, меня вполне устроит должность управляющей, а не владелицы. Если вы все-таки желаете остаться хозяйкой.
– Желаю… Желаю больше всего на свете! Я хочу владеть ателье до последнего вздоха. Хочу, чтобы лицензию на владение магазином пришлось вырывать из моих скрюченных старческих пальцев…
Алиса усмехнулась.
– Но я не могу… Не могу быть хозяйкой ателье и одновременно женой Теодора. – Одинокая слеза скатилась по моей щеке. – А замужество на данный момент для меня намного важнее. Я предоставила женщинам работу, дала, хотя и слишком поздно, пеллианкам возможность овладеть мастерством, благодаря которому они смогут чего-то достичь здесь, в Галатии. – Я нашла в себе силы улыбнуться. – А теперь… Теперь смогу сделать намного больше, чем просто помочь нескольким женщинам.
– Понимаю, – кивнула Алиса. – Вы любите все это – магазин, работу… Да вы жить без них не можете! – Она рассмеялась. – Будь что будет, но я возьму невестку вашей подруги, если, конечно, она не криворукая. Эх, если б только вы позволили мне самой принять это решение…
– С этой минуты все решения ложатся на твои плечи, – пообещала я.
– Отлично. Надо было сразу сказать, что у вас кто-то есть на примете: мы только зря деньги потратили на объявление… – Поколебавшись, Алиса погладила меня по руке. – Я буду заботиться о магазине. Клянусь вам.
И светлая улыбка, которой я прежде у нее никогда не видела, озарила ее лицо.
Не прошло и недели, как в нашем магазине появилась Хеда. Она никогда не работала в пошивочном ателье, но управлялась с иглой намного ловчее, чем Эмми, когда я ее только наняла, и уже успела пошить несколько комплектов детских сменок. Понимая, что вряд ли кто из белошвеек в Галатии предложит ей работу, я подписала с ней контракт.
Конечно, я не могла доверить ей шитье тонких тканей, однако еще одна пара рук на подхвате – что-то обметать, где-то прибраться – пришлась нам тогда весьма кстати. По крайней мере Хеда освободила нас от раскроя плотных тканей, предназначенных для повседневных платьев. День и ночь я сражалась с темными чарами, проникавшими в мои работы, но, увы, безуспешно. По счастью, Алиса и Эмми были слишком поглощены шитьем и не замечали, что я не поспеваю за ними и чуть ли не каждый день забираю работу на дом.
Днем наложение чар требовало от меня чудовищных усилий, но сколько бы я ни билась над разъятием света от тьмы, я почти всегда терпела крах, лишь попусту тратя время. Поэтому я с чистой совестью взвалила на Алису все обязанности по ведению магазина и одним солнечным ясным днем поспешила на встречу с Теодором. Он ждал меня дома. В его кабинете, на заваленном бумагами столе, покоился футляр от скрипки.
– Как дебаты? – с ходу спросила я, не дав Теодору опомниться и поцеловать меня.
– Похоже, мы семимильными шагами движемся к цели. То есть пока никто не выказывает бурной радости по поводу Билля, однако никто и не выбрасывает его за борт.
– А что сказал твой отец?
Теодор не очень охотно говорил об отце: король уклонялся от участия в дискуссиях, касающихся реформ. А ведь я еще не спросила о нашей помолвке, которую отец до сих пор публично не признал. Мать Теодора прислала мне прелестное, но ничего не значащее письмецо с поздравлениями, выразив сожаление, что не может принять меня до отъезда в фамильную усадьбу в Рокфорде, и намекая на нашу с Теодором свадьбу, которая должна была состояться, по ее мнению, в конце осени. Но между приветливых строк ясно читались ее сомнения и колебания. Казалось, она питала искреннюю надежду, что пройдет несколько месяцев, и все уладится само собой, и ее старший сын вновь станет послушным исполнителем ее воли и тех планов на будущее, которые она ему уготовила.
Поникшие плечи Теодора только подтверждали мои опасения.
– На него толпой наседают дворяне, выступающие против Билля. К сожалению, некоторые из них очень богаты, и налоги, которые они платят, весомо пополняют дворцовую казну.
Все понятно – отцу Теодора недоставало политического веса и влияния, чтобы открыто противостоять им. Но если он не выскажет своего авторитетного мнения, они так и будут выступать против реформ.
– Большинство знатных сановников явились на заседание с золотисто-синими кокардами в пику тем, кто предпочел ало-серые цвета.
– Сапфировый синий? – уточнила я, вспомнив, какие яркие ленты сверкали на платьях леди Соммерсет и ее подруг на том пикнике, где мы играли в крикет.
– Королевский синий, – криво усмехнулся Теодор. – Синий – цвет королевского флага, золотой – цвет короны. Лизоблюды. Таким вот образом они добиваются расположения моего отца.
– Лижут пятки – так вроде говорят студенты?
– И это еще мягко сказано. – Теодор протянул мне бокал с ледяным лимонадом. – Но вот что я хочу сказать: ты приобрела влияние, и это чувствуется. Неоднократно кто-нибудь из лордов, вступая в прения, указывал на то, что простой народ готов к решительной борьбе.
– Нико был бы счастлив, – желчно рассмеялась я. – И какая нам разница, что они чувствуют, когда маленькая выскочка-оса жалит их на светских раундах, предрекая народные бунты.
– Так ты себе друзей не обретешь. – Теодор привлек меня к себе.
– Сама знаю.
– Давай сменим тему. Долой политику, долой невыносимую жару. Я играл на скрипке и раздумывал над твоими словами. Я понял, что ты хотела сказать. Не хочу хвастать, но, кажется, я делаю успехи. Теперь я намного быстрее накладываю чары, да и удерживаю их намного дольше.
– Когда ты находишь время играть на скрипке? – поразилась я. – Я боялась, что реформы и Совет отвратят тебя от чародейства на долгие месяцы.
Способность Теодора к волшебству потрясла нас обоих. Теодор зачаровывал музыкой: когда он играл, золотой свет следовал за его смычком. До того дня я была уверена, что даром колдовства наделены только пеллианцы, а Теодор, пока я не научила его видеть волшебный свет, и вовсе не подозревал о своем таланте.
– Возможно, мне не следует этим заниматься, – вздохнул Теодор, настраивая скрипку, – но волшебство так успокаивает. Я чувствую себя… не знаю… счастливее, что ли, когда попрактикуюсь час-другой. Оно вливает в меня новые силы.
– Как я тебя понимаю…
Я вспомнила невыразимое чувство покоя, которое охватывало меня после долгой работы с чарами. Как же давно – несколько недель! – я его не испытывала.
Теодор заиграл веселую, жизнеутверждающую мелодию.
– Новая композиция Маргариты, – пояснил он и, отрешившись от окружающего мира, начал чародействовать.
Его колдовское искусство и впрямь возросло. Свет вспыхивал мгновенно, как только Теодор касался смычком струн, и горел, не затухая, ровным, умиротворяющим отблеском.
– Можно я кое-что попробую? – попросила я.
Я решила повторить то, что сделала, когда обрушился купол, то, что мы с Теодором практиковали десятки раз: подхватила нити зачарованного света и стянула их воедино. Но на этот раз я не стала плести сеть или окутывать нас волшебной магией света, а подтащила толстую, туго стянутую чудесную прядь к себе. Я представила, как крутится колесо прялки, как вращается веретено и плетется кудель, и принялась скручивать нить.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
