Меня на части рвало от её мурашек. От вида твёрдых сосков, от бешеного пульса под губами, от того, как сладко она жмурила глаза, когда я скользил к клитору и слишком медленно растирал смазку вокруг, насаживая её на лишь один палец.
А она мстила в ответ. Почти невесомо водила коготками по низу моего живота, тянула волосы второй рукой и выводила меня на хриплые рыки своим показным непослушанием.
Мы оба кайфовали.
Я — от власти над этой горячей девочкой.
Она же от возможности оказаться под своим мужчиной.
Вскрик её новым поцелуем заглушаю, когда до обоюдной боли на член одним мощным глубоким толчком насаживаю. Замираю зубами на её плече от того, насколько туго обхватывает меня, а девочка голову назад откидывает и нижнюю губу почти до крови прикусывает, потому что я, идиот, об осторожности забыл.
Крышу сорвало окончательно.
Отстраняюсь, почти выскальзывая из неё, а она вновь спину мне полосует и ногами крепче обхватывает, бёдрами умудрившись дёрнуть.
— Ещё хочу. Пожалуйста, Артур, только не останавливайся, — я ещё жёстче от её просьб становлюсь.
Вновь грубо врываюсь в податливое тело, резче на себя опустив.
— Не больно? — ну я же мудаком буду, если не спрошу.
— Сильнее, прошу…
Метки на её теле оставляю, разрастаются по всей поверхности, словно растение какое её опутало и зацвело багровым сиянием.
Никак не удаётся в хоть какое-то подобие ритма войти. Толчки диким желанием смазаны, девочка внутри меня так плотно обхватывает, что от одного этого ощущения кончить готов.
Рвано. Хрипло. Губы в губы с одним дыханием на двоих.
До упора её насаживаю, вбиваюсь с такой силой, что приходится ладонь под затылок её подставить, чтобы малышка о стену позади головой не билась.
Спину жжёт, в паху каленое железо, в голове вскрики самой желанной женщины этого блядского мира.
Я чувствую, как она из последних сил сдерживается. Как её пульсацией по нарастающей простреливает, когда она глаза открытыми держать не может, лишая меня омутов своих, которые по ночам снились.
Три финальных толчка и девочка от меня в свою вселенную оголенных нервов ускользает, пока я внутри спермой её заливаю, войдя максимально глубоко, в бедро, уже изрядно отмеченное, впившись мёртвой хваткой до побелевших пальцев.
Понятия не имею, каких усилий ей это стоило, но после пары минут молчания девочка оглушает меня своим ядом.
— Спасибо за оргазм. Можешь проваливать на все четыре стороны. Цветы разрешаю не собирать.
Заслужил.
Она пытается быть серьезной, но я все равно тихо посмеиваюсь и оттягиваю мочку зубами.
— Горжусь своей девочкой с шипами, но я приехал не для этого. Прекращай дрожать, Оленёнок. У нас намечается разговор в одежде.
И рот ей запечатать, пока малышка ещё раз ужалить не успела.
27. Таисия
Я одета. Это плюс.
Артур игнорирует ношение футболки. Это очень большой минус с мышцами.
Сосредоточиться не получается.
Мои шансы выпихнуть этого мужчину за дверь были ничтожно малы, так что я даже пытаться не стала. Старая добрая игра в молчанку. С моей стороны. Артур же пытался разболтать меня, периодически вгоняя в краску разными неприличными вещами.
— Малыш, мне надоедает играть в одни ворота. Я, конечно, могу просто похитить тебя и запереть у себя, но предпочитаю решить проблему мирно.
— Проблему? — с меня хватит. — Проблему?! Ты. Меня. Бросил. Да мы никогда и не были вместе. Одна сплошная ложь. Всё было лишь в моей голове, — всхлипываю и закрываю лицо, чтобы не показывать слабость мужчине, которого я ненавижу.
Должна ненавидеть после случившегося.
— В тот день я встретил Марину Сергеевну, когда поднимался к тебе в квартиру.
— Женщину из опеки? — прикусываю язык, потому что я не собиралась давать Артуру шанс объяснить хоть что-нибудь.
— Да. Подруга моей матери. Конечно, она меня сразу узнала, — у меня было желание зажать уши и просто запереться в ванной. Подождать, пока он уйдет, и захлебываться слезами, вдыхая аромат его футболки. Всё пройдет. Просто нужно немного потерпеть. — Твой отчим накатал жалобу, они не могли не отреагировать. Марина приходила к соседям за характеристиками для тебя, кто-то напел ей про нас. Ставлю на бабку со второго, — Артур подмигивает, а я вспоминаю, как эта злобная ведьма шипела на нас за невинный поцелуй во дворе.
— Я тоже голосую за неё, — выдохнула тихо, боясь поднять глаза на него.
— Моё прошлое, Оленёнок, да и настоящее в тот момент… Ты же сама все понимаешь, да?
— До сих пор ничего о тебе не знаю.
— Экономическая статья. Мой зам, по совместительству бывший друг, сговорился с бухгалтером за моей спиной. Они напортачили в бумажках, а я подписал. Не глядя. Доверял этой суке. Когда сел, долю свою отдал бывшей, потому что мать нельзя напрягать было по здоровью. А Карина, как позже выяснилось, спелась с тем, кто меня решил подвинуть. Классика прям: бывший лучший друг и практически невеста.
— Мне так жаль… — я увидела в его глазах отголоски боли.
— Это все уже не так важно, — не сейчас. Он не хочет поднимать эту тему.
— Органы опеки не отдали бы мне Сашку, если бы узнали, что рядом со мной…
— Что рядом ошивается зек. Кто станет вдаваться в подробности, рискуя собственной задницей? Твоё дело и без того болталось на нитках. Я решил отойти в сторону. Не хотел, чтобы тебе было больно, когда на одной чаше ребенок, а на другой мужик, к которому ты вроде как что-то чувствуешь. Марина сказала, что попробует всё уладить, но я больше не должен принимать участие в твоей жизни.
— Вроде как чувствую, ты решил, Марина сказала… А я? Я для тебя вообще значила что-нибудь?! Моё мнение не в счет, да? Почему ты не рассказал все? Почему просто не мог сказать правду… — истерика подступала всё ближе.
У меня мир рухнул, когда Артур ушёл. Я в статую каменную хотела превратиться, лишь бы хоть немного отпустило. Лишь бы не было так больно внутри. Так пусто…
— Ненавижу тебя, слышишь? Всем сердцем ненавижу! Хочу время назад вернуть, чтобы никогда тебя не встречать! Лучше бы в тот раз эта сволочь свое дело до конца довела, чем…
— Маленькая моя, ну что ты такое говоришь? — Артур подскочил со своего места и прижал меня к своей груди.
Я брыкалась, визжала, кусалась. Била его, вкладывая все силы в удары, мотала головой, когда он пытался в мои глаза всмотреться. Меня накрыло лавиной нестерпимой боли, как будто кто-то поджег фитиль и теперь разгорающееся сильнее с каждой секундой пламя уничтожало всё внутри.
Душу выжигало. То, что ещё осталось.
