Книга Сын погибели - Владимир Свержин

Без врагов моя бы жизнь стала безрадостной, как Преисподняя.

Ричард Никсон

Фульк Анжуйский греб с остервенением, слыша, как совсем рядом в воду плюхаются увесистые камни. Попади такой в голову, и местные раки сегодня не остались бы без обеда.

Намокшая одежда мешала плыть, перевязь с мечом, и при ходьбе-то бившая по ногам, теперь предательски тянула ко дну.

Как только камни начали ложиться позади него, Фульк улучил момент избавиться от оружия. «Второй меч за сутки, — с тоскою подумал он. — Плохи дела». Плыть стало несколько легче, но мысль о том, что, по сути, нынешнее удачное спасение мало что меняет в его положении, не оставляла юношу. Он был в землях Нормандии один как перст, теперь еще и без оружия. Против него выступало многочисленное воинственное семейство из знатнейших в этом герцогстве, под знаменами которого ходили в бой десятки рыцарей и тысячи воинов иного звания.

Сколько ни плыви, а когда-то придется вылезти на берег — снедаемый этими безрадостными мыслями, он греб, стараясь не спорить с течением, несшим его в сторону Атлантики.

Силы были на исходе, и Фульк, распластавшись, лежал на воде, стараясь не двигаться и надеясь хоть немного сбросить усталость, когда внезапно над головой его раздалось:

— Эй, ты жив?

Фульк перевернулся со спины на живот. Неподалеку, борясь с течением у излучины реки, на веслах шла барка. Судя по виду — чья угодно, но только не французская.

— Жив! — крикнул Фульк.

— Помощь нужна?

— О да!

На борту корабля послышалась резкая то ли алеманнская, то ли данская команда, и гребцы начали табанить веслами, разворачивая суденышко поперек волны.

— Давай-давай, греби!

Кравчий Людовика Толстого устремился к корабельному борту и спустя несколько мгновений с облегчением ухватился за сброшенный канат.

«Спасен», — мелькнуло у него в голове.

А еще спустя несколько мгновений чьи-то крепкие руки втягивали его на палубу чужестранного судна.

— Откуда ж ты такой будешь? — пристально оглядывая гостя, поинтересовался капитан барки.

— Я… охотился тут неподалеку, — запинаясь, ответил Фульк, прикидывая, что делиться истинными причинами заплыва ему все же не стоит. Кто знает, что на уме у этих корабелов. — Конь понес, сорвался с кручи…

— А-а… охотился, — не спуская насмешливого взгляда с юноши, кивнул шкипер. — Так, стало быть, вас следует высадить на берег?

Тут Фульк понял, что сморозил глупость — конечно же, всякий здравомыслящий человек, сорвись он с кручи в реку, пожелал бы вернуться на берег. Королевский кравчий к таким здравомыслящим людям не относился.

— Пожалуй, нет, — вздохнул юноша. — Если вы идете в море, я был бы вам благодарен, когда б меня высадили в землях Франции, а лучше всего — в Анжу. Я щедро награжу вас. У меня с собою здесь нет ни денье, но поверьте — я богат, я весьма богат.

— Ну да, — кивнул, не меняясь в лице, капитан барки. — Кто ж спорит? А, стало быть, земли Нормандии вам не нравятся?

Он повернулся к одному из своих людей и добавил с деланной серьезностью:

— Наверное, охота плохая. А коли так, — капитан махнул рукой, и Фульк почувствовал, как чьи-то твердые, закаленные веслами и тросами, пальцы смыкаются у него на предплечьях, — самое время договориться о цене.

— Я хорошо заплачу! — пытаясь вырваться, закричал королевский кравчий, но, казалось, гостеприимный хозяин его не услышал.

— Ганс, — обратился он к помощнику, — в Монфоре узнай хорошенько, что за рыбка попалась к нам в сеть. И отчего вдруг он так невзлюбил Нормандию — может, здесь найдется кто-нибудь, желающий заплатить за эту голову больше, чем сам этот сосунок.

Фульк еще раз дернулся, но тут что-то тяжелое и твердое обрушилось ему на затылок, свет вспыхнул и померк в его глазах.

Утро, если, конечно, это было утро, встретило графа Анжуйского топотом ног над головой. Он открыл глаза, пытаясь осмотреться, и понял, что с тем же успехом мог бы держать их закрытыми. Когда б не боль в затылке да запах гнилой воды, он бы решил, что врата загробного мира уже захлопнулись за ним. Фульк попытался ощупать темя, но с горечью осознал, что руки крепко связаны.

— Эй, — крикнул он, вернее, ему показалось, что крикнул.

Звук тут же отразился от стены, расположенной не более чем в футе от его носа. Помещение, где он находился, даже самый снисходительный язык не решился бы именовать комнатушкой. Это было что-то вроде ящика, взмывавшего вверх-вниз на речной волне.

Однако слабый возглас был услышан. Из-за дощатой стены донесся лязг железа, и Фульк закрыл глаза от ударившего в них света фонаря.

— Очухался? — констатировал капитан. — Это хорошо. Ну что ж, граф Анжуйский, рад видеть ваше плавучее сиятельство на своем корабле. Не глядите, что он неказист. Все в мире изменчиво: вчера вы ходили в шелке и бархате, а нынче… Вот я сегодня — хозяин этой трухлявой барки, а завтра… — он протянул руку к Фульку, ставя его на ноги, — что будет завтра, во многом зависит от вас.