Смотреть ему в лицо точно нет никакого желания, тут и так все ясно. Так что просто не отрываю взгляд от какой-то дальней точки на стене.
- Замечательно. – произнёс таким голосом, каким обычно выносят смертный приговор. – Ты считаешь это смешным? – вопросительно уставился на меня, подняв за подбородок.
- Отчасти. – по истине отважно улыбнулась, проклиная день, когда нас запихнули в один класс. – На той неделе, напоминаю, ты засунул меня в свою машину и притащил в свой офис, сорвав мне мое собеседование. Я просто сделала пакость в ответ. – пожала плечами, откидывая его руку в сторону от своего лица.
- Я тебе ещё раз повторяю, они не просуществуют и пары лет! – слегка наклонился ко мне, чтобы было ещё удобнее высказывать все, что он думает.
- Да мне плевать! – вслед за ним нечаянно повышаю голос.
- Совсем? – насмешливо-язвительно интересуется, обхватывая меня руками с двух сторон.
- Совсем. – нажимаю ему на грудь, пытаясь оттолкнуть, но Илья вцепился железной хваткой.
- И ты даже не хочешь меня? – интимно рычит на ухо.
- Не хочу! – продолжаю его колотить, но тут он лишь одной рукой сводит мои кисти у меня за спиной, отрезая все пути к сопротивлению.
- Охотно верю. – разозлённо выплевывает и сажает меня перед собой на стол. – А теперь целиком, зайка. – задирая узкую плотную юбку, чётко произносит и пристраивается совсем близко между моих ног.
- Я не хочу, - замираю на последнем слове, потому что предательский взгляд неожиданно натыкается на его губы. Чётко очерченные, в меру пухлые, я никак не могу перестать на них пялиться!
- Вот видишь. – пронзительно усмехается, прижимаясь ещё сильнее. – Готов поспорить, ты сейчас очень мокрая. – горячий шёпот на ухо стал последней каплей моего трезвого состояния. Его пальцы пробираются по бедру и накрывают меня там. – Даже сквозь колготки я чувствую твоё возбуждение.
Мой судорожный всхлип стал прекрасным тому подтверждением. Неожиданно тяжёлым, осмысленным взглядом посмотрела на Илью и, что самое удивительное, сумела вывернуться от его ментального, да и физического влияния.
- Иди работать. – как ни в чем не бывало сказал и вернулся в своё кресло, оставив меня стоять перед столом, словно использованную проститутку. Уверена, ощущения они испытывают те же.
- Пошёл нахер! – процедила, поправляя юбку. – У меня обед. – взяв Беляша на руки, невозмутимо села на диван, поджав ноги. Пушистый комочек, что так доверчиво жался ко мне, будто чувствовал мое настроение и пытался прикинуться ветошью.
- Мой маленький. – сорвавшимся голосом тихо прошептала. – Не бойся. – успокаивающе погладила Беляша за ушком. Малыш никак не хотел успокаиваться, чем ввергал меня в ещё большее уныние. Понимаю, что это замкнутый круг: нервничаю я – щенок – снова я, но ничего не могу с собой поделать.
- Пока истеришь ты, он не сможет успокоиться. – произнёс этот придурок из-за стола, что-то печатая в ноутбуке.
- Конечно! Ты же всегда знаешь, как лучше. – кинула на него омертвляющий взгляд и, опустив Беляша на пол, прошла в личный санузел Большого Босса. Ничего, переживет!
Вот тут-то меня и накрыло: проснулась и какая-то неуместная жалость к себе, и, наверное, просто эмоции взяли верх. В общем, я разревелась, медленно сползая по стене. В голове всплывало, как Влад трахал свою невесту, мерзкие прикосновения предыдущего шефа, пугающие ощущения при посещении клиники с Ильей, да и сам Левжинский постоянно появлялся. Слезы текут водопадом, и я не могу остановиться и успокоиться, как бы сильно не настраивала себя на это.
Стало понятно одно – я гораздо слабее него. Теперь он может запросто меня сломать, а я все никак не могу это осознать, принимая его, по факту, за того человека, кем он уже десять лет как не является. В этом моя ошибка. Он, словно прутья терновника, пробирается все глубже в мою жизнь, оплетая её со всех сторон. Нужно ли мне это? Не уверена.
Глава 9Краем уха слышу, как дверь открывается и входит Илья. Вот и еще одно доказательство моей ничтожности: сижу сейчас практически на полу с красными, опухшими глазами и, скорее всего, поплывшей тушью, вместо того, чтобы изначально поставить себя по-другому и не дать ему увидеть всего этого.
- Иди ко мне. – берет меня на руки и несет к дивану. Сажает на колени и прижимает к себе. – Отвратительная юбка. – ворчит, снова задирая её, чтобы мне было удобнее сидеть. Вжимаюсь носом ему в шею и постепенно успокаиваюсь. Дыхание Ильи размеренное, он гладит меня по волосам и спине и терпеливо ждет. Говорят, если подстроиться под вдохи другого человека, можно почувствовать некоторое единение. Не знаю, что насчет единения, но перестать плакать этот способ точно помогает.
- Посмотри на меня. – просит. Мотаю головой и еще сильнее прижимаюсь к его груди. Сам отстраняет меня за плечи и вглядывается в зареванное лицо. Убирает спутанные влажные пряди и вытирает слезы и тушь белоснежным платком.
- Илья? – сдавленным голосом бормочу.
- Что? – легонько дует на лоб, освежая кожу.
- Давай мириться. – жалобно выдыхаю, протягивая ему мизинец. Усмехается и накрывает мою ладонь своей.
- Сначала ты пообещаешь, что будешь помогать восстанавливать мою репутацию. – произносит, проводя второй рукой по скуле.
- Как? – во рту окончательно пересохло. Ненавижу свои истерики, но с ним они неожиданно приобрели новое значение.
- Например вот так. – ухмыляется и притягивает меня за затылок к своим губам. Мычу что-то невнятное первые несколько секунд, но Илья зарывается в волосы и не оставляет никакого пространства, чтобы отступить. Он настойчив, но в то же время безумно мягок. Хочется задать один единственный вопрос: «Какого черта, Левжинский?».
У меня заканчивается кислород, и я отстраняюсь:
- Что ты творишь? – чувствуя, что с каждой секундой краснею еще сильнее, возмущаюсь. Илье же будто все нипочем. Во взгляде – сплошное веселье и что-то темное, но безумно притягательное.
- Репетирую. – произносит пронизывающим голосом, проводя большим пальцем по моим припухшим губам.
- Другого способа показать, что ты не гей, не нашел? – недовольно выдыхаю.
- О, поверь мне, другой способ точно не для публики. – сжимает мою попу, подталкивая к себе.
- Ты нормальный? – снова вспыхиваю, осознав, на что он намекает.
- Т-ш-ш. – снова припадает к моим губам. – Нужно довести до совершенства, как считаешь?
- Илья! – возмущаюсь, но моя реплика тонет в поцелуе, становясь больше похожей на стон. За что?! Почему именно он? Почему именно на его ласки тело отзывается так живо и трепетно? И, черт возьми, почему мне так приятно?
С концом поцелуя происходит и осознание того, что, а главное, с кем, я сейчас делала. Непривычное дикое смущение – все, что я сейчас ощущаю; буквально чувствую, как горят щеки и уши.
