Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
— Этот Игорек — замечательный парень. Финансовый гений.
— Ну что вы, просто служу…
— Ладно скромничать. Он каждый день такие бабки видит, которые мы за всю жизнь!.. А это мой старинный друг Анатолий. Он по медицинской части. Диагност от бога. Хоть традиционно, хоть нетрадиционно. Молчи, Толя! Дай сказать! Человека насквозь зрит. Вот глянет и сразу скажет про болячку, которую иной томограф в упор не рассмотрит.
— Так вы врач?
— По образованию и месту основной работы. Но в последнее время увлекся нетрадиционными практиками.
— Я же говорю, не глаз — рентген. У меня, подлец, столько болячек разглядел!
— Твоя болезнь одна и известная — чрезмерное чревоугодие и непомерное употребление, — доктор щелкнул себя пальцем по шее. — Плюс неразборчивые связи. Отсюда и проистекают твои многочисленные, о которых я здесь не буду распространяться, хвори.
— Так уж и непомерное! — возмутился Вениамин. — Вот раньше, по молодости, это да! Употребишь с вечера литра три крепленого вина, а утром как огурчик, в академию и хоть бы в одном глазу! Так и учителя какие были! Незабвенный профессор Сидоров, между прочим заслуженный и народный, перед занятиями бутылочку беленькой выкушивал, а потом лекции читал. И как рассказывал, как говорил! Златоуст! А вечером, после академии в ресторан. Нынче профессура не та — болезная профессура — крепленого не выпьют, острого не съедят, лишнего не скажут, студентку-красавицу не прижмут в коридорчике. Пресные они какие-то, без размаха, без удали, без озорства. И студенты у них такие же — хлебнут с наперсток и во хмелю. Эх, не то поколение пошло! Не наше. Без масштаба. Раньше, бывало, поедем в колхоз по обмену опытом или передовиков с натуры писать — и месяц без просыху. Каждый день по литру, а закусь — плавленый сырок один на троих.
— И что? — спросил Игорь.
— И ничего! С картинами приезжали. С шедеврами, не побоюсь этого слова, соцреализма. Выставки одна за другой в Союзе. А нынешние из себя одну картину в полгода выдавят — как воробей накакал — и на выставку тащат. А смотреть-то не на что — раз пятно, два пятно. Кистью работают, как шваброй машут. Мы, говорят, так видим. А чего видят? Фигу с маслом из тюбика. Позор! Гипсовую голову не нарисуют. Кувшин поставь, и тот кособоким выйдет. Тьфу! Ни пить, ни жить, ни рисовать не могут. Эх! — Вениамин поднял стакан с вином, запрокинул голову и вылил его в глотку единым махом. — Нету искусства. Кончилось! Одна мазня осталась. Нюрка, иди сюда! Иди, я сказал!
Нюра лениво встала, подошла.
— А ну, сядь ко мне на колени! Не так, спиной!
Нюра гибко изогнулась, подтянула халат, села. Обернулась. Художник высоко поднял очередной стакан.
— Скажи, похож я на Рембрандта?
И точно — был похож. Очень. Такой же мощный, взъерошенный, с усами и вином.
— Нюрка, конечно, не Саския. Но тоже ничего девка, есть за что подержаться. А я как?
— Похожи.
— Сам — да. А картины… Не дотягиваю… Нет, не Рембрандт. Уйди, Нюрка, чего расселась как на стуле?
Согнал натурщицу. Повернулся к Игорю.
— А ты чего приходил, Игорек?
— Посмотреть, приобщиться, так сказать.
— А-а. Тогда смотри. Запоминай уходящую натуру.
Анатолий улыбнулся.
— Ты, Веня еще всех переживешь. Уж сколько болячек собрал, а ни одна тебя не забирает. Просто как дуб вековой — дупло на дупле, а стоишь и листочками шелестишь.
— Твоими, Толя, молитвами! Ты вот этого слушай! — ткнул Вениамин пальцем в доктора. — У него глаз-алмаз. Он из того, из прежнего поколения, которое еще не утратило, не растеряло. Он — может! Талантище, что твой Боткин! Я, может, только благодаря ему и жив, потому что к нынешним врачевателям — ни-ни, ни под каким видом! К ним в лапы только попади — обратно вперед ножками вынесут. А мне пожить охота, поваять. Вот сейчас Нюрку слеплю. Была Нюрка, а станет богиней греческой, Афродитой, из пены выходящей. Слышь, Нюрка, богиню из тебя сделаю.
— Да уж вы сделаете, — усмехнулась натурщица. — Вы вот завтра опять с похмелья мучиться станете и скульптуры ломать.
— То завтра! А сегодня мы с тобой творить будем. Шедевр. А ну, вставай на место. Чего расселась?
Нюра вздохнула, шагнула на подиум и уронила халат.
Вениамин сунул руку в ведро с глиной, зачерпнул, бросил комок на начатую скульптуру…
— Грудь подыми, грудь! Осаночку дай. Ты же богиня, а не тетка с базара…
Нюра «подняла» грудь, приосанилась. И точно, стала напоминать древнегреческую скульптуру.
— Пойдемте отсюда, — предложил доктор. — Теперь его от процесса не оторвать. Теперь он до ночи ваять будет, пока не упадет. Он, конечно, пьяница и бабник, но натура творческая. Пьет безмерно, но и работает запойно. Идемте, идемте.
Игорь затормозил.
— А попрощаться?
— Можно без прощаний. По-английски. Он теперь нас не видит и не слышит. Вениамин… Вениамин!
— А? Кто? Чего надо?
— Мы пошли.
— Что? А-а, ну да… Идите себе, не мешайте… Там на столе вино — заберите, не до него теперь. Стой, Нюрка, не зыркай! Что ты как девка с панели телесами своими вертишь?..
Эпизод двадцать восьмой. Четыре месяца и двадцать шесть дней до происшествия
— Здравствуйте, Мила.
— Здравствуйте, Игорь. А можно вас обнять?
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что вы чужой мужчина. Не мой. Что очень жаль.
— Конечно, Мила, рад вас видеть.
Мила подошла, приобняла Игоря за плечи, окутала облаком дорогого, тонкого парфюма. Взглянула игриво.
— Почему вот так всегда бывает: как интересный мужчинка, так не мой? Почему их всегда подруги перехватывают? Ну где справедливость?
— Нет справедливости, — вздохнул Игорь. — Я вот тоже хотел бы управляющим быть, а приходится в клерках бегать. Такова жизнь.
— Обходят по служебной лестнице?
— Есть такое дело. Обгоняют молодые и перспективные.
— Это всегда так. Но вы не расстраивайтесь не повезет в карьере — повезет в любви. Уже повезло. Машка вас честно заслужила. Сколько к ней мужиков в ухажеры набивалось! А она вас выбрала. Видно, у нее глаз наметан.
— А к вам?
— И ко мне. Ох, сколько! Но все какие-то… дефектные. У одного — все при нем: и фигура, и мордашка, а образование — начальное неначатое. И что с ним делать после этого? Он же только про Буратино рассказать может, и то запинаясь. Другой — ума палата, доктор наук, но размазня редкостная, все что-то про своих жуков-древоточцев мямлил. А дамам напор нужен. Во всех смыслах.
— А третий?
— Что третий?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
