Книга Опасные игры - Тэсс Даймонд

– Сенатор, я думаю, завтра надо провести пресс-конференцию. Это лучшее, что вы можете сделать.

Джейк смотрел, как Макс Грейсон, советник сенатора, жонглировал двумя мобильными телефонами и смузи, шагая взад-вперед. Грейсон был низкого роста и, видимо, обижен за это на весь мир. Разодетый в пух и прах, загорелый настолько, что пора было беспокоиться за его здоровье, с неизменным зеленым смузи в одной руке и двумя мобильниками в другой, Грейсон явно любил производить впечатление. По мнению Джейка, Грейсону это не удавалось. Хотя Джейк в принципе не выносил людей с большим эго. Агенты ФБР, крутящиеся около библиотеки сенатора, относились к этому беспокойному человеку с прохладой. Видимо, он всех раздражал своей неугомонностью. Сенатор сидел за столом, прижав руку ко рту, и затравленно и устало смотрел на советника.

– Я понимаю, как бестактно это прозвучит, но для выборов – то, что надо, – продолжал Грейсон, не обращая внимания на гнетущую атмосферу, царившую в комнате. Джейк подумал, что миссис Фибс очень кстати наконец согласилась отдохнуть наверху. В противном случае ему бы пришлось найти способ заткнуть этого Грейсона, и он не был склонен делать это вежливо.

– Макс, может, проведем позже? – усталым, разбитым голосом спросил сенатор.

– Нам нужна стратегия игры, – настаивал Грейсон.

Джейк в отвращении покачал головой.

– Я думаю, сенатор прав. Пора взять передышку, – сказал он. Это был приказ, но Грейсон жил, так глубоко засунув голову в собственную задницу, что уже не видел, чем это могло для него обернуться. Он оторвался от экрана мобильника и посмотрел на Джейка, явно раздраженный тем, что его перебили.

– Сенатор, информация в любой момент может просочиться в СМИ. – Он гнул свое дальше, как будто не слышал Джейка. – Я удивлен, что до сих пор не просочилась, учитывая, что эта женщина-переговорщик пошла в школу. Вы знаете, подростки и социальные сети – вообще никакой осмотрительности. Нам стоит взять под контроль эту… историю.

Джейк чуть не фыркнул. Историю? Так он это назвал? Это преступление. Жизнь девочки под угрозой, черт побери. Плохие люди делали плохие вещи. Все просто. Четко и ясно. Поэтому он был так разочарован тем, что Мэгги Кинкейд не захотела отступить и дать ему вести это дело. Она чертовски милая, такой дерзкий типаж заводил его больше всего, но, черт возьми, она слишком упрямилась. Очевидно, она из тех, кто видит мир в полутонах, а он слишком хорошо знал, что мир строго черно-белый. Если она продолжит играть в кошки-мышки с похитителем, пытаясь перехитрить его, а не перестрелять всю его компашку, – кто-то пострадает. Кайла может погибнуть.

Он знал, как разобраться с этим. Он умел ловить плохих парней. Его для этого тренировали. В восемнадцать лет он дал клятву служить Соединенным Штатам и держал ее по сей день. Военный лагерь закалил его, и вскоре после него он был готов к боевым действиям. Поступление в школу рейнджеров стало для него одним из счастливейших моментов в жизни – он этим гордился. Он посвятил жизнь своим парням, своей стране и своей чести. На пятом сроке службы Джейк со своей командой сопровождал работников Красного Креста в лагерь беженцев в северо-восточной Нигерии. Они попали под обстрел. Это была не обычная миссия – его команда просто находилась неподалеку, а старший офицер хотел помочь работникам лагеря. Так что они не были готовы ни к миссии, ни к атаке. Но Джейк взял ситуацию под контроль, как только пули и ракеты, откуда ни возьмись, стали свистеть над головами.

Он быстро назначил каждому доктору и медсестре охрану и открыл огонь по неприятелю, обеспечив команде ходы к отступлению. Старший помощник Джейка не хотел оставлять его позади, но у него не было выбора – работникам Красного Креста требовалась охрана. И Джейк по своему же приказу остался один за перевернутым грузовиком, чтобы задержать боевиков «Боко харам» с одним гранатометом М320 и недостаточным количеством патронов.

Он не сомневался, что следующий удар террористы нанесли бы на лагерь беженцев, и тогда женщины и дети оттуда пережили бы непередаваемый ужас. Так что он должен был действовать четко и безжалостно. На кону была жизнь невинных людей. Он был в этом лагере, в импровизированной школе, где дети собирались каждое утро в нетерпении научиться чему-то новому. Он не мог допустить, чтобы эти ублюдки причинили кому-то из них боль.

Ночной кошмар из адреналина, крови и ужаса – это были самые длинные тридцать шесть часов в его жизни. Но он выжил – вместе со своей командой, беженцами и всеми докторами и медсестрами. После этого армия отправила Джейка домой, ему повесили пару медалей и выставили перед прессой. Ему сказали, что теперь лучший способ услужить стране – не возвращаться к боевым действиям, а остаться в Америке и работать для вашингтонской элиты. Политики выглядели в лучшем свете, если с ними работал герой войны, – кроме того, это делало их имидж милитаристским и, в свою очередь, давало хорошую рекламу армии, которая ей была так нужна.

Но потом на пороге дома Джейка появился генерал Хоффман с предложением присоединиться к его частной команде. Операции, которые проводили Джейк и его новая команда, не были по-настоящему секретными, но они были довольно деликатными. И требующими быстрого решения, не допуская взрыва.

Вашингтон был абсолютно другой зоной боевых действий, но Джейк был хорош в той работе, которую ему навязали, – возможно, даже слишком хорош. Иногда он задумывался, как бы сложилась его жизнь, если бы его команде не поручили охранять Красный Крест в тот день. Привлек бы он когда-нибудь внимание генерала? Смог бы вернуться к своей команде? Он никогда не жалел о содеянном – жизни беженцев, его парней и работников Красного Креста стоили гораздо большего, – но иногда он не мог удержаться от размышлений, как повернулась бы его судьба.

Работа со скользкими политиками, такими как Грейсон, была теперь частью его службы, но он не был обязан любить ее или скрывать свою неприязнь, когда они начинали подличать.

– Это не чертов роман, Грейсон, – зарычал Джейк. – Это дочь сенатора.

Боже, да в чем проблема этого парня? Джейку захотелось хорошенько ему врезать. Он говорил о похищении ребенка как о рекламной кампании. А сенатор был, очевидно, слишком убит горем, чтобы поставить его на место.

Наконец, Грейсону хватило совести – или смекалки, – и он посмотрел на Джейка слегка пристыженно.

– Я пытаюсь помочь.

– Что вы думаете, Джейк? – спросил сенатор Фибс.