Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Ты откуда?
– Из Беляева. А ты?
– А я со Щелковской!
– О, слыхал! Хорошее местечко, надо будет как-нибудь в отпуск выбраться к вам, погостить недельку! – примерно вот так я все себе представляла. И, надо сказать, все с тех пор стало гораздо хуже. Я поймала себя на мысли, что, как психолог, улавливаю в людях на перроне некоторую слаженность и единство, но никак не могу понять, в чем она заключается. Впрочем, у меня было время на анализ, в первые два поезда я так и не попала.
– Двери закрываются, – сказал голос машиниста раньше, чем я смогла даже увидеть их, и раньше, чем люди перестали заходить. Дальше несколько секунд двери давили несогласных, с переменным успехом побеждая друг друга. Сильнейшим удавалось раздвинуть сомкнутые двери голыми руками и пробраться внутрь. Слабейшие, взвизгивая, отлетали, но моментально бросались обратно в эпицентр толпы.
«О, да они все пытаются встать напротив двери!» – вдруг поняла я. Первая последовательность действий толпы стала ясна. Каждый опытный ездок метрополитена вставал четко напротив двери, даже если он не видел поезда и перрона. Это делалось уже интуитивно. Я же встала там, где была наиболее сплоченная кучка, завязанная в плотный узелок. И, надо сказать, не прогадала, так как уже к следующему поезду меня внесли вместе с потоком. Мне даже не пришлось особо перебирать ногами, я уже оказалась параллельно дверям, как вдруг заметила новую странность. Многие люди не спешили войти в вагон, хотя у них уже были все шансы на это.
«Тогда и я не пойду!» – решила я и выскочила из двери. Получив удар по плечу, я успела уклониться от удара чемоданом в челюсть и тоже вжалась в стенку поезда. Подумав, я решила, что один удар – это фигня, я легко отделалась. Зато я продолжу это занимательнейшее исследование. Мы дождались следующего поезда и смертоносным потоком влились в пустые недра вагона. Дальше начало происходить что-то невероятное. Вполне нормальные, дееспособные и даже умные, образованные с виду люди принялись с детским азартом играть в игру, которая в моем детстве, кажется, называлась «Кто остался, тот дурак». Едва пройдя в вагон, они всем телом мастерски бросались в сторону лавок. Я бы даже сказала, что они кидали себя вперед, преодолевая в броске несколько метров, а после с азартом плюхались на любое пустое место и лихорадочно оглядывались по сторонам. Как будто высматривая, дал ли уже команду «стоп» ведущий. И кто остался в дураках? Самое интересное, что мне при полном отсутствии практики не удалось занять даже махонького места, хотя я прошла в вагон одной из первых. Стоило мне только опустить взгляд на сиденье, как практически из-под меня уже выныривал кто-то из профессионалов, и раньше, чем я успевала что-либо сообразить, он уже не просто сидел на этом месте, но даже и читал уже сборник анекдотов!
– Вау! – не сдержала восхищения я. Вот это реакция, вот это напор, вот это вера в себя! Такого я никогда не видела. Люди, словно в ускоренной съемке, нападали на сиденья и теперь усмиряли сбившееся дыхание. И тут я, не в силах совладать с собой, принялась судорожно, истерически хохотать, вспоминая, как в детстве я вот так же кружилась вокруг стульев, а потом плюхалась на них или мимо, и как это было здорово и весело. И как, наверное, забавно играть в эту игру каждый день, будучи взрослым.
– Чего ржешь? – угрюмо спросил меня мужик непохмеленной наружности. – Чиполлину увидала?
– Почему? – еле слышно из-за смеха выдавила я из себя, но мужик не счел нужным пояснить свою аллегорию. Я смиренно повисла на железном поручне и покатила к мужу. Уже через пару станций я осознала со всей очевидностью, что этот конкурс на самую быструю попу – вовсе не роскошь, а техника элементарной безопасности. Примерно к «Пионерской» меня утрамбовали, как листик салата в вакуумной упаковке. Я ехала до Кольцевой и до самого конца думала, что теперь уж точно подцеплю все вирусные и венерические болезни, известные и неизвестные в природе. Потому что такого тесного физического контакта у меня не случалось даже при интимной близости с супругом. Кроме того, у меня были определенные сомнения в моей способности просверлить себе коридор и выбраться из вагона на нужной мне станции. Ближе к концу я зареклась когда-либо еще жаловаться на пробки и испытала на себе яростную атаку, густо замешенную на приступе клаустрофобии. Поэтому, когда все тот же самый мощный поток подхватил меня и вынес из вагона на запруженный перрон станции «Киевская», я принялась рыдать.
«Прости меня, отец небесный, за все прегрешения мои, только не посылай мне больше карающего метро твоего во все дни!» – почему-то звучало у меня в голове. Всхлипывая, отталкивая от себя людей и шарахаясь от чьих-то жадно ищущих опоры рук, я выбралась наверх, к бушующему балагану Киевского вокзала. Мне надо было добраться до «Фрунзенской», а я сломалась и не прошла даже половины пути. Две пересадки, два или даже три эскалатора, несколько конкурсов «А ну-ка попади в вагон» – все это окончательно подорвало мою и без того на ладан дышащую психику, поэтому я сочла за лучшее стоять под пасмурным небом и вдыхать в легкие пропитанный смогом воздух.
– Пробочки, родимые, – нежно улыбнулась я, глядя на плотно сгрудившиеся на Большой Дорогомиловской машины.
– Надо куда-то ехать? Такси? – выскочил из-под земли всегда одинаковый представитель кавказских народов на одной и той же во все времена «пятерке» вишневого цвета.
– Да! – с облегчением выдохнула я. И пусть я истратила на этот бессмысленный вояж все оставшиеся у меня деньги. И пусть мне прожужжали все уши про то, как мне будет хорошо, если я выйду замуж за брата жены водителя (особенно мне будет хорошо, когда львиная часть родственников моего потенциального мужа переберется ко мне в квартиру). Зато всю дорогу я с наслаждением курила его «Золотую Яву», слушала о том, какая я «красывый дженщин», и понимала, что если вдруг очень сильно захочу замуж, то этот вопрос можно будет решить буквально в пять минут. Это радовало.
– Господи, Ксенька, ты откуда такая вылезла? Из преисподней? – поинтересовался Котик, спускаясь ко мне по лестнице своего евроотремонтированного офиса.
– Твой охранник меня не пускает! Говорит, что не заказан пропуск! – разнервничалась я, поскольку ждать явления Котика охране мне пришлось добрых пятнадцать минут.
– Ну, не надо так нервничать. Тебе надо успокоиться, береги здоровье, – принялся нравоучительно он вещать. О, как же меня всегда бесила его склонность к высокопарным банальностям, псевдоумным рассуждениям о том, в чем он ничего не понимает. И еще меня постоянно раздражало то, что он очень рано вставал. В шесть, максимум в шесть тридцать. И тут же поднимал меня, чтобы я изволила подать ему завтрак.
– Кто рано встает, тот всех достает! – иронизировала Баська, а я зверела оттого, что, во сколько бы я ни легла и во сколько бы мне ни надо было на работу, меня растрясали в шесть ноль-ноль и вели на кухню, как рабыню Изауру. И хоть бы у него, Котика, случалось иногда обострение утренней сексуальности – так нет. Он меня жаждал исключительно в кулинарно-бытовом смысле.
– Я не нервничаю! Я ехала к тебе на метро! Чтобы не опоздать! Вот скажи, давно ли ты был в московском метро? Особенно в час пик?! Особенно в утренний час пик?! – Я была готова забыть все то, зачем ехала к нему, забыть про Болгарию и наброситься на него. Мысль, что Котик никоим образом не причастен к моим утренним бедствиям, даже не стучалась ко мне в голову.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
