но Голиков-старший не мог позволить себе часто отлучаться из столицы.
Лиза и Софа не виделись целый год. Перед отъездом Голикова клятвенно пообещала жене Космоса, что сама найдёт её, когда наступит решающий момент. Очевидно, что час пробил. Но как реагировать, помня, что нити дружбы подорваны прошлым октябрём? Как известно, встречи не бывают случайными.
Они остались близкими людьми, но пропасть, взращенная недосказанностью, никуда не исчезала.
Исчезнет ли сегодня?
— Я успела подумать, что ты забыла всех нас, как кошмарный сон, — слова приветствия забылись, уступая место конкретному мнению, — столько времени прошло!
— Годок, — Софе не легче, чем подруге, но она старается держать лицо, подмигивая Ариадне, которая без стеснения её разглядывала, — а у вас с Холмогоровым целый человек подрос! Жалею, что не увидела её раньше. Но мне пока нечем похвастаться! Правда, Лизка, бывают ситуации, когда понимаешь, что всё! Хватит…
— Ты говоришь про Пчёлу? Что же, никто и не думал перечить тебе в этом вопросе, — всем в окружении было жаль, что Витя и Софа расстались. Но далеко не каждый знал причину. Если узнали бы Беловы, то скандала долго ждать не пришлось, — но нам с Томой тебя не хватало.
— Брось, Лиза! Вы с Томкой знали, что я вляпалась в месиво по самые уши, но вылезла бы, не посеяла же совесть в стогу сена… — Софка наконец-то может признать, что её по-настоящему отпустило. — А если хочешь узнать про мои прошлые разочарования… Ещё год назад я очень любила твоего брата! Думала, что другого не будет. Кому он такой с тараканами в башке нужен? Кто будет его терпеть? Жаль было дурака! Зря…
— Он в гордость решил сыграть, — Лизе известно, что не одной Софе было трудно пережить расставание. Сначала Витя изображал полное равнодушие, что продолжалось, без малого, месяц. А после выпалил сестре всё, что накипело. Прошло ещё некоторое время, и то, что Софка предпочла ему одиночество, Пчёла постарался стереть из памяти. Насколько успешно — непонятно, но он решил идти вперёд. Но груз ненужной привязанности продолжал отягощать мятежную пчёлкинскую душу, — и сыграл, как видишь…
— Чёрт дери! Я и сейчас что-то к нему чувствую, было бы странно, если бы я сказала иначе… — Софа честно могла признаться, что безвольное сердце трепетно летало от одного вида парня в черной кепке. Но бизнесмен в темно-зелёном плаще оказался ей чужд. Он любил другую. — Чувствую, но не так, как это было раньше. Но, поверь, Пчёлкин — это последняя причина, по которой бы я собрала чемоданы, уехав от старой бабушки! Слава Богу, что в этот раз удалось уговорить её переехать в Москву. И вот я здесь…
— Но ведь у тебя были причины меня найти? — подумав, что при таком состоянии коляски, они смогут без приключений дойти до квартиры, Лиза усадила Арю обратно, дав передышку для рук. Малышка любопытно глядела на молодых женщин, будто напоминая, что они крадут её время. — Это интересно и Аречке! Расскажи…
— Не из-за бабушки я же с деревни отчалила, нам там и так прекрасно солнышко светило, — ведь в один момент Софе почти показалось, что в глубине России она нашла свое место силы, — но мое «хватит» было прервано одним товарищем! Сначала думала, что отстанет, ведь привык же, что со мной нет порядка. И уже не номенклатурная штучка, другие времена. Но прилип, как банный лист к известному месту! Привязал…
— Значит, Никита Милославский прервал твоё заточение? — смутно вспоминались прежние студенческие времена с историями Софки про сына друзей родителей. — Стоило этого ожидать, видя, как он на тебя смотрит, Софа. Но боюсь представить, каким благим матом ты могла покрыть его несчастную голову, когда он появился на твоём пороге…
— Ему полезно, но и мне не захотелось рвать! Думала, что позже вернусь в Москву, заживу ровно! Чтобы совсем не одичать, отца не тревожить и бабушку по докторам отправить, а все оно вышло…
— Что вышло, Софокл? — Лиза с опозданием замечает, что красивую ручку подруги украшает золотой ободок кольца. Обручального.
— Я такая же Голикова, Лиза, как ты Павлова! Два месяца…
— Надо же!
— Во глубине сибирских руд! С телеграммой от папы и слезами бабушки…
Победа сопутствует смелым. Ник Милославский постоянно напоминал Софке, как должна быть устроена её жизнь, и, урвав заветный час, стёр с миловидного девичьего лица вчерашние слёзы. Лиза может обрадоваться за подругу, но душа продолжала болеть за брата. Вместе с этим, Холмогорова помнит, что Витя мог не допустить подобного развития событий.
Допустил. К чему сожаления?!..
— Это прекрасно, Софа! Это очень хорошо, если между вами что-то прозрело, — и главное, чтобы не с больной головы на здоровую, — и поэтому поздравляю! Жаль, что раньше не сказала…
— У тебя есть персоны важнее, чем ворчливая Генераловна. Поверь мне, Холмогорова! — Софа наклоняется к синеглазой егозе, которой не слишком нравился разговор мамы и незнакомой тёти, и, всмотревшись в смешливое личико, не теряется в догадках. — А если девочка похожа на отца, то это, Елизавета Алексеевна, к счастью! Молодец, Арюша! Продолжай в том же духе…
— И что думаете? — Лиза забыла про то, что теперь действительно задерживается. — Остаётесь здесь? Мы бы смогли чаще видеться! Тома вздохнёт спокойно на твой счёт…
— Нет же, Лиз! Томку найду, чтобы она не проклинала меня за молчанку, но жена всюду следует за мужем! — даже если супруг покладист нравом, каким бывал Никита Милославский, когда его не злили. — А я, как и ты, необычная жена, но по другую баррикаду. Хотя твоему способному уболтать то, что не убалтывается, нашлось бы и другое место под солнцем! Но я не вздумаю пихать свое мнение, куда не просят… К тому же далеко буду, как скандинавский викинг. Копенгаген — столица Датского королевства! Пишите письма, не скучайте…
— Нику положена медаль за мужество, — Скандинавия не была так привлекательна для дипломатической службы, как туманный Альбион или Пятая республика, но оставалось выразить надежду, что это то, за что боролся Милославский, — дождался своего!
— Лиза, мы все дождались своего, — Софья Милославская уверена в правильности собственной лунной дорожки, — и не можем растерять, несмотря на то, что всё меняется…
— Определенные люди и понятия не исчезнут, — Лиза Холмогорова знает, что при любых обстоятельствах будет бороться за свою семью, — как бы небо не рухнуло, какая бы жизнь не была длинная!..
— В этом ты абсолютно права! Мы должны беречь то, что у нас есть, а не разбрасываться…
— Истина в последней инстанции, как говорят на многострадальном очном факультете, с которого ты вероломно отчислилась…
— Скромный фотограф не берётся спорить с господами судьями
