Хотя все старшие командиры войска были гиксосами, многие сотники и десятники были набраны из египтян, половина простых воинов также были нашими соотечественниками. Большинство из них либо не успели родиться ко времени нашего ухода, либо были еще совсем младенцами. Интересно, кому будут верны они, когда царевич Мемнон поведет свое войско в Египет?
Теперь все было готово. Разведчики наметили дорогу по западному берегу, и повозки оставили воду в кувшинах и фураж по всей дороге для наших колесниц, чтобы они без труда прошли в плодородные земли Египта. Ладьи наши были оснащены, снабжены командами и готовы к бою. Когда поднимется вода в Ниле, мы пойдем вниз по течению, а пока нам оставалось совершить последний обряд.
Мы поднялись на вершину утеса, где высился обелиск, возведенный моей госпожой более двадцати лет назад. Стройный каменный палец, казалось, устремлялся в безоблачное голубое небо Африки.
Госпожа моя была слишком слаба и не могла сама взойти на вершину. Десять рабов несли ее в носилках, которые поставили перед обелиском. Тяжело опираясь на руку царевича Мемнона, она медленно подошла к колонне и подняла глаза на надпись, высеченную в граните. Весь наш народ смотрел на нее, все, кто пришел обратно, туда, откуда мы начали свое путешествие столько лет назад.
Госпожа прочла надпись вслух. Голос ее звучал тихо, но настолько мелодично, что я отчетливо слышал его со своего места за спинами знатных вельмож и военачальников.
«Я, царица Лостра, правительница Египта и вдова фараона Мамоса, восьмого фараона этого имени, и мать наследника короны, царевича Мемнона, который будет править обоими царствами после меня, приказала возвести этот монумент… »
Когда она закончила чтение, то повернулась к своему народу и простерла к нему руки.
— Я сделала то, что требовал от меня долг, — сказала царица, и в голосе ее зазвучало подобие былой силы. — Я снова привела вас на границу вашей земли. Мой долг выполнен, и я слагаю с себя бразды правления, — она сделала паузу, и на какое-то мгновение ее глаза встретились с моими над головами вельмож. Я подбодрил кивком, и царица продолжила. — Народ Египта! Тебе нужен истинный фараон, который возглавит египтян на пороге родного дома. Я даю вам божественного фараона Тамоса, того, кто был когда-то наследником короны Мемноном. Да живет он вечно!
— Да живет он вечно! — закричал народ, как один человек. — Да живет он вечно!
Фараон Тамос вышел вперед и повернулся к своему народу.
— Да живет он вечно! — крикнули все в третий раз. Фараон вынул из ножен голубой меч с украшенной драгоценными камнями рукоятью и приветствовал им свой народ.
В последовавшей тишине голос Мемнона зазвенел, как металл, эхо подхватило его и понесло по ущелью, отражаясь от безводных красных скал.
— Я принимаю на себя этот священный долг. Я клянусь надеждой на вечную жизнь, что буду служить Египту и его народу до дня моей смерти. Я не пренебрегу своими обязанностями и призываю всех богов стать свидетелями моей клятвы.
ПРИШЛО половодье. Вода стала покрывать скалы, охранявшие вход в ущелье, и цвет воды в Ниле из зеленого стал серым. Порог зарычал, как потревоженный в берлоге зверь, туча брызг поднялась в небо над холмами. Я поднялся на борт передовой ладьи с вельможей Кратом. Мы снялись с якоря и пошли по течению. Гребцы на скамейках разделись до набедренных повязок и не отрываясь глядели на Крата, стоявшего на высокой кормовой надстройке и сжимавшего в огромных медведеподобных лапах рулевое весло.
На носу ладьи две команды моряков стояли с тяжелыми веслами наготове, чтобы под руководством царя отталкиваться от скал. Я разложил рядом с Кратом на палубе карту порога и приготовился показывать повороты и изгибы фарватера. В этой карте не было необходимости, потому что я прекрасно помнил каждую линию на ней. Кроме того, я поставил надежных людей по краям ущелья и на островках посреди реки. Они будут показывать флажками, когда нужно поворачивать.
Течение ускорялось, я оглянулся в последний раз и увидел, как остальные ладьи нашей флотилии выстроились в кильватерную колонну и приготовились последовать за нами в порог. Когда я снова поглядел вперед, то вдруг почувствовал, что живот у меня скрутило, как будто кто-то схватил мои кишки в кулак, и мне пришлось с усилием сжать ягодицы. Ущелье впереди нас дымилось на солнце, как врата ада.
С обманчивой медлительностью мы набирали ход вместе со струей воды. Гребцы едва касались воды веслами, чтобы направлять нос ладьи по течению. Мы шли ровно и мягко, словно стояли на месте. Только взглянув на берега, несущиеся мимо нас, я понял, с какой скоростью мы мчимся вперед. Прямо по носу поднимались скалистые врата ущелья. Тем не менее, только взглянув на ухмыляющуюся рожу Крата, я понял, насколько опасно наше предприятие. Такая ухмылка появлялась у него на лице тогда, когда смерть костлявым пальцем манила его за собой.
— Давайте, разбойники! — крикнул он гребцам. — Сегодня ваши матери будут гордиться вами. А если нет, у бальзамировщиков прибавится работы.
Три острова разрезали течение реки на узкие протоки.
— Возьми левее и правь на синий крест, — объяснил я Крату, стараясь говорить спокойно, и тут же почувствовал, как палуба наклонилась под моими ногами. Я вцепился в борт ладьи.
Мы понеслись вниз по стремительной струе, и нос ладьи тошнотворно накренился. Мне почудилось, будто мы уже потеряли управление, и я стал ждать страшного треска ломающейся палубы. Казалось, доски вот-вот разойдутся под моими ногами. Потом нос выпрямился, и синий крест возник перед нами на отвесной каменной скале.
— Круто бери вправо, как только поравняешься с флагом! — заверещал я и заметил человека на острове посредине реки, который сигналил нам флажками. Крат круто повернул рулевое колесо и закричал гребцам:
— Правая сторона — назад, левая — вперед!
Палуба резко накренилась, и мы вошли в поворот. Отвесная скала пронеслась мимо. Теперь мы мчались со скоростью галопирующей лошади. Еще один поворот, и мы увидели первую стремнину. Черные скалы встали впереди, вода горбом поднималась между ними. Поверхность воды повторяла форму каменистого дна, огромные стоячие волны пенились на нашем пути. За подводными камнями неожиданно открывались гладкие ровные протоки. Здесь воду закручивало вокруг подводных камней, и она взрывалась, поднимая в воздух белый шлейф пены, сквозь который скалы рычали на нас, обнажив черные клыки. У меня засосало под ложечкой, когда мы перепрыгнули через уступ и понеслись вниз по наклонному потоку. В конце перепада мы закружились, как стебелек травы в водовороте.
— Левая — вперед! — рычал Крат. — Вперед, пока яйца не лопнут!
Ладья выровнялась и вошла в следующий просвет между скалами. Белая пена брызнула на палубу и залила мне глаза. Вода шипела за бортом, устремляясь вместе с нами вниз по узкой стремнине, а стоячие волны у берега поднимались выше кормовой надстройки.
— Клянусь запаршивевшим брюхом Сета! Я не веселился так с тех пор, как впервые опрокинул чашу пива! — хохотал Крат. Скала бросилась на нас, как раненый слон.
