Королевство маловато
А: Когда Боря жил в эмиграции, ты с ним не виделся ни разу?
Ч: Нет, я с ним не общался. Однажды сидели с коллегами из РАО “ЕЭС” в ресторане, кажется, в Давосе. Сижу, напротив меня сидит товарищ и смотрит куда-то туда. Вдруг у него взгляд остекленел: “Анатолий Борисович, а у нас еще есть в Уголовном кодексе наказание за недонесение о преступлении?” Я говорю: “Чего это ты вдруг?” – “А там Березовский идет. Наверное, мы должны срочно сообщить об этом”.
А: Что ты почувствовал, когда узнал, что Борис покончил с собой?
Ч: Ну, понимаешь, какая бы ни была предыстория, это жуткая человеческая трагедия. Представить себе на секунду, что он ощущал перед этим, как он к этому пришел, как это сделал… Этого просто врагу не пожелаешь. Тем более для него, прошедшего через какие-то вершины, потом оказаться в собственной ванной – это, конечно, очень тяжело. И потом, всегда есть какой-то набор близких людей, для которых это трагедия.
А: У тебя не осталось никакого негативного отношения?
Ч: Да нет, не особенно. Негативное отношение остается тогда, когда ты несправедливо проиграл какую-то большую драку: “Как же они, сволочи?!” А мы с ним в каком-то смысле дрались честно – кто кого больше отмордует. Ну, может, мне больше досталось.
Он ведь в каком-то смысле очень прямой, не скрытный. Начинаешь воевать, а он говорит: “Я вас уничтожу”. – “Ну, спасибо, всего доброго”. И ты понимаешь, что будет происходить. Какого-то иезуитского коварства, чего-то уж совсем подлого в нем не было.
А: Как ты думаешь, нашлось бы Березовскому место в нынешней системе управления, если бы он был лоялен власти?
Ч: Нынешняя эпоха, конечно, не для него.
А: Объясни, пожалуйста.
Ч: В этом смысле ты абсолютно прав, используя термин “эпоха”. С одним уточнением: я не считаю, что эпоха 90-х была эпохой Березовского. Но при этом в ту эпоху ему было где развернуться. В нынешнюю эпоху ему бы не хватало воздуха.
А: Свободы или чего-то еще?
Ч: Нет, не свободы, не свободы. Королевство маловато. Совершенно очевидно, что сегодня влияние людей, которые не являются государственными служащими, на принятие ключевых решений минимально. Да и у многих государственных служащих влияние минимально. Невозможно представить себе бизнесмена, который приходит к президенту и говорит: “Нужно нам, значит, с Украиной решать так, а не так”. Я такого себе не представляю. Где бы Борис Абрамович разворачивался? Нет этой политической среды, этого бульона, в котором он мог развернуться. Я думаю, что он бы все равно зачах.
А: Знаешь, в разных книжках про смерть говорится, что человек умирает, когда кончается его время. Во многом, возможно, трагедия Бориса произошла потому, что время кончилось.
Ч: Это какая-то мистическая история, но я себя ловлю на мысли о примерах, когда ровно это и происходило. Мы упоминали Александра Ивановича Лебедя. Он был губернатором Красноярского края, заканчивался срок, все было очень плохо. Команда развалена, управления не было, он собирался идти на следующие выборы. Было понятно, что это безнадежно. И в этот момент он разбивается на вертолете и погибает.
