У нас еще есть немного времени. 14 и его люди — мелкие сошки. Верно? Синоды могут напуститься на торговца-чужестранца перед Высокой святой неделей, но не станут затевать свару с Сотрясателями перед бдением.
Думай. Думай!
Выбраться отсюда незаметно было невозможно. Придется оставаться в квартале Сотрясателя до затмения, а потом пробиваться через заставу силой.
Кох стоит ухватиться за предложение убежища. Она его примет, подумал я. У нее нет другого выхода.
— Я прошу тебя, ту, которая выше меня, отправиться в Иш, — сказал я. — Мой отец 2 Драгоценный Череп ждет тебя…
(54)
Восемь дней спустя в начале второй девятой дня (то есть в 10.32) все жители святой долины Теотиуакана вышли из домов. Они смотрели на небо в ожидании, когда Жеватель накинется на солнце. Единственными свободными поверхностями были taluds и tableros[690]мулов. Кровные, рабы, торговцы, ремесленники, паломники, носильщики, пленники, дети, старухи, молодые женщины, младенцы (даже люди, которые не могли видеть или стоять, умирающие, да что там — недавно умершие) собрались, выстроились, сбились в толпы на площадях, в садах, на крышах домов. Старики сидели на плечах сыновей, молодые надели сандалии, похожие на ходули, или же забрались на высокие подставки. Каждый мужчина, прошедший инициацию, вышел с традиционной для своего клана и дозволенной в порядке иерархии погремушкой, будь то барабаны, труба, маракасы, окарины, глиняные и каменные колокольцы, кастаньеты, палочки, трещотки, гуделки, терки, свистки, дудки и сотни других приспособлений — последних фишек бренда, как выразился бы современный человек.
В долине не горели костры. Все плато погрузилось во мрак. Даже в самых дальних пределах были залиты очаги, а угли разбросаны по земле. В большей части Западного полушария и, вероятно, во всей Мезоамерике потухли факелы, лучины, угли, сигары и прочие источники пламени. Прошлой ночью небо затянуло тучами, луны не было видно. Делая последние приготовления во дворе Сотрясателя, мы, несмотря на то что находились в центре самого густонаселенного города земли, чувствовали, будто находимся глубоко под землей в громадной пещере. Между пустыней Сонора и Андами континент накрыла такая тьма, какой он не знал с тех пор, как его тридцать тысяч лет назад стали заселять гоминиды.
Почти все емкости, за исключением нескольких сосудов и горшков, были пробиты или расколоты. Одеяла и одежды испачканы, располосованы, расплетены или распущены до ниток. Пиктографические надписи замазаны полосками синей краски. Скот и рабы убиты. Тысячи старых, больных или предельно благочестивых людей покончили с собой. Все — по меньшей мере все, кроме меня и пары каких-нибудь скептиков, — пребывали в ужасе оттого, что последнее солнце может умереть. Я тоже мучился страхами, правда, по другому поводу.
До нашего наблюдательного пункта на площадке мула Сотрясателя, расположенной на полпути к его вершине и выходящей на восток, к рынку на южной оконечности главной оси, доносились запахи разгоряченных тел и смешанного дыхания толпы, сюда долетал прогорклый воздух из изъязвленных глоток пленников в их плетеных коробах, поднимался черный смрад из прокуренных, карциноматозных легких старейшин. Небеса прояснились, и, к счастью для нас, ветер почти отсутствовал. Для конца времен день стоял идеальный. Я переминался с ноги на ногу. Шнурок боевых сандалий впивался мне в голень, но я не хотел наклоняться, чтобы поправить его. Я поковылял вперед. Хун Шок поднял руку, вынуждая меня податься назад.
Я занял место в центре главной группы кровных Гарпии. Хун Шок был слева от меня, а Дерьмо Броненосца — сзади. Его задача в буквальном смысле состояла в том, чтобы смотреть мне в спину. Нас окружали одиннадцать бойцов Гарпии и двадцать два солдата низшего сословия. В авангарде находился 12 Кайман, готовый переместиться назад, если нас атакуют с тыла.
Мы облачились в синие верхние накидки кандидатов в члены общества Сотрясателя. Одежда скрывала боевые доспехи. Мы надеялись, что наш внешний облик не вызовет подозрений, хотя вооружились до зубов. На нас были плетеные наголенники и широкие браслеты, жилеты из двух плотных стеганых слоев материи с проложенной между ними древесной стружкой — отличная защита от колющего оружия. К одной ноге каждый из нас привязал палицу или дубинку. Разборные копья висели на спине, прицепленные бечевками, которые при необходимости легко обрывались. Рядом помещались скатанные плетеные щиты — их сделали специально для задуманной операции. В комплект входили три складывающиеся крестовины и пара прочных кожаных ремней, в которые продевались обе руки. И тем не менее я бы не возражал, будь эти щиты побольше размером. Они могли оказаться нашим слабым местом.
На противоположном муле кровные Пумы выстроились в полном боевом облачении, выставив длинные парадные копья, которые, несмотря на всю декоративность их кремневых наконечников, были довольно опасны. Пумы ненавидели Детей Сотрясателя и по первому сигналу бросились бы на них. К тому же у местных кошачьих все еще гостили несколько ишианских Оцелотов. Вдруг они знают что-нибудь? Слухи разносились стремительно. Кто-нибудь в Ише мог заподозрить 2ДЧ в происках и предупредить Пум: пусть не спускают глаз с Гарпий. Помимо всего прочего, за наши кожи, вероятно, объявлено вознаграждение.
«Смотри», — дал знак Хун Шок, постучав по моей левой руке.
Я проследил за направлением его взгляда. Три двадцатки копьеносцев Ласточкиного Хвоста в красных стеганых доспехах протолкались сквозь толпу и остановились между площадью и рынком, преградив путь к главной оси.
Черт бы их драл, подумал я. Они могут нарушить наше расписание. Кох должна их увидеть. Непременно.
Я оглянулся. В прозрачное небо вклинивалась третья верхушка разукрашенного мула Сотрясателя Звезд. Его ступеньки заполняли обращенные и кандидаты. В шестидесяти руках над нами у кромки террасы неподвижно стояли в ряд пятьдесят два старших кормильца и складывателя в одинаковых мужских одеяниях, синих чаакских глазных масках, похожих на плотные очки без стекол — они помогали видеть сквозь дыхание Черного Жевателя, — в больших чешуйчатых шлемах и сандалиях на высоких подошвах. Над ними, на вершине мула, в очертании зева святилища мелькал высокий головной убор, который принадлежал госпоже Желтой, старшей из солнцескладывательниц Кругопрядов. Она была кем-то вроде настоятельницы. Говорили, что ей перевалило за сто восемь лет.
Я отсчитал пять фигур от северного угла и нашел госпожу Кох. Как ни глупо, но я почувствовал гордость, увидев ее в этом ряду. На лице ее застыло бесстрастное выражение.
Трудно было поверить, что мы и в самом деле продвигаемся вперед. Кох уверена, что это не ловушка? Ну, по крайней мере, подвергнув меня перекрестному допросу, она понимала, что я не лгу. И вообще, я готов поклясться: она считала, что контролирует меня. Тем не менее откуда ей известно, что случится, когда она доберется до Иша?
