уйти с тяжелыми дорожными сумками. Понимал он и то, что наверняка в укромном месте оставлены люди на тот случай, если он все же сумеет ускользнуть от Лапы и его приятелей. Потому-то он и направился в Ведьмино Варево, понимая, что если за нами кто и пойдет, то из того жуткого места уже не выйдет.
— Я уже давно многое понял… — пожал плечами Лесовик. — Меня сейчас куда больше интересует другое — к кому ты отправил охранника с пристани и что ты велел ему передать своей гм… супруге? Предусмотрительный ты парень, как я погляжу. Только не надо говорить мне о том, что ты беспокоился о душевном состоянии любимой женушки, и бережешь покой бедной женщины: мы с ней, как ты помнишь, уже имели дело, и я еще тогда понял — эта дама относится к числу тех, кто сохраняет выдержку даже в самой сложной ситуации.
— Лесовик, давай поговорим прямо… — теперь в голосе господина Раса звучала уверенность. — Да, я дал понять своим людям, что мне нужна помощь, причем неотложная. Очень скоро за нами отправится погоня (а может, она уже в пути), и вы вряд ли сумеете уйти — парни у меня умелые, враз вас догонят. Так что давай-ка решать, в какую сумму ты оцениваешь свою свободу. Если уж даже на то пошло, то я могу продать содержимое твоих мешков, и мы с тобой честно поделим вырученные деньги. Тебе ж хлопот меньше! Не знаю, что за людишек ты тащишь с собой, и на кой ляд они тебе нужны, но мы-то с тобой сможем договориться.
— Ох, Рас, ты как был недалекого ума, так с ним и остался… — неприятно улыбнулся Лесовик. — Ну, догонят твои люди эту посудину, ну, сумеют нас взять… А с чего ты решил, что в этом случае живым останешься?
— Да потому что ты, друг, оказался в весьма непростой ситуации, и, кроме меня, в этих местах тебе надеяться не на что и не на кого… — господин Рас даже не пытался скрыть довольную улыбку на своих губах. — А я человек деловой, связей у меня хватает, могу помочь убраться отсюда подобру-поздорову. Наверное, все уже знают, что именно находится у тебя в мешках, а потому не рассчитывай, что сумеешь скрыться. Тебя ищут все, кто только может, а друзей, кроме меня, тебе тут не отыскать. Не забывай: мои люди тебя скоро догонят…
— Я тебе больше скажу… — усмехнулся Лесовик. — Запомни: если твои люди к нам только посмеют приблизиться, я тебе сразу же горло перехвачу, а затем в воду сброшу. Если твое бренное тело кто-то из здешних водных тварей сразу же вглубь не утащит, то, может, погоня из воды что-то и выловит. Нет, Рас, не для того я согласился товар до места донести, чтоб ты смог свой карман набить.
— Лучше ты меня послушай… — господин Рас и бровью не повел. — Если даже ты мне ножом по горлу чиркнешь, то мои люди все одно за тобой пойдут. Нападать не станут, но на хвосте у вас повиснут, причем надежно. Впереди по реке будет пара рыбацких селений (куда вы, конечно, не сунетесь), потом один рыбацкий домик — и все, дальше довольно долго по реке вы никаких обитаемых мест не увидите. Знаете, почему? Да потому как в тех краях такая дрянь водится, что людям там делать нечего: как ни оберегайся, все одно сожрут. А меж тем понемногу приближается вечер, вам надо будет где-то переночевать — не на реке же вам ночь коротать. Так что поневоле придется причалить к берегу — хоть в деревушке, хоть в рыбацком домике, так что мои люди возьмут вас в любом случае…
— Пугай кого-то другого, а не меня… — усмехнулся Лесовик. — Могу пообещать тебе только одно: заткнешься и будешь сидеть тихо — останешься в живых, а иначе не взыщи.
— Лесовик…
— Все, на эту тему разговоры закончены. Конечно, тебя бы за борт надо отправить — там самое место для такого, как ты, но я пока погожу, и знаешь, почему? Нам заложник не помешает, хотя связываться с такими делами я не люблю. Очень надеюсь, что ты дашь понять своим парням, что с нами связываться не стоит. Будешь паинькой и станешь делать то, что я тебе скажу — оставлю в живых, а иначе, сам понимаешь… Да, и дергаться в мою сторону не советую — ты торгаш, а не воин, так что лучше и не пытайся изображать из себя храбреца. Вот еще что — отдай-ка ты мне свою сумку, которую к себе прижимаешь.
— Ты ж вроде не из тех, кто по чужим сумкам шарит.
— Это зависит от того, кому сумка принадлежит. И потом, все в мире меняется… Ну, так сам отдашь, или тебе для убедительности по шее дать? Вообще-то руки у меня уже давно чешутся врезать от души по чьей-то толстой шее. Догадываешься, кого я имею в виду?
Господин Рас оказался человеком сообразительным, и неохотно снял с себя кожаную сумку, которая висела у него через плечо. В ней оказалась небольшая глиняная бутылка с вином, нож, несколько больших свежих лепешек и ломоть копченого мяса. Не знаю, что находится в бутылке, но при виде еды у каждого из нас только что в желудке не забурчало.
— Я вижу, ты намеревался провести время на этой лодке со всем удовольствием и не в чем себе не отказывая… — хмыкнул Лесовик. — Развлечение, а заодно и перекус… Умным себя мнишь, а на такую простую наживку не в первый раз попадаешься.
— Все мы грешны — у каждого есть слабости, и бабы — это еще далеко не самая худшая из наших грехов… — вздохнул господин Рас, покосившись на меня. — Тебе ли это не знать… Э, ты чего делаешь?
— Да вот проверяю, что у тебя по карманам рассовано… — хмыкнул Лесовик, умело обшаривая своего собеседника. — Чего только не найдешь, если хорошо постараешься… А, вот и кошелек! Слышь, Рас, ну это уже наглость и неуважение: я к тебе такую красотулю послал, за которую многие ценители отвалили бы пригоршню полновесного серебра, а у тебя при себе есть только золотая мета и три медных! Этой малостью ты хотел с парнем расплатиться, который тебе такую красотку привел, причем надолго? Ну, ты и жмот! Подумай сам — как после этого с тобой дело иметь? Ты ж за лишнюю монету удавишься! И после этого ты еще предлагаешь честно поделиться? Насмешил.
— Баб много, на всех денег не напасешься… — проворчал тот. —
