Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
– Целься лучше, лейтенант. Этот патрон – последний. – Улыбка не сходила с лица Бориса.
В этот миг на выстрел в комнату влетел Татарин с огромным пистолетом в руке.
– Не лезь! – рявкнул на него Громов. – Пусть стреляет. Убьет – тогда делай что хочешь.
Татарин послушно кивнул и направил на меня свой пистолет.
Я выставил вперед правую руку с зажатым в ней «вальтером» и, прицелившись прямо в надменную ледяную улыбку Бориса, с покорным равнодушием выстрелил. Пистолет дернулся в руке, но я держал его крепко. Хороший получился выстрел. Только пуля снова прошла мимо – буквально на волосок от головы, угодив в часы на стене за спиной Бориса. Часы разлетелись вдребезги. А он даже бровью не повел. Откинувшись на спинку стула, не сводил с меня змеиных глаз. Пистолет с громким стуком упал на пол.
Несколько секунд мы молчали, никто не пошевелился. Наконец Борис встал и, не спеша наклонившись, поднял выпавший из моих пальцев «вальтер». Задумчиво посмотрев на пистолет в руке, чуть покачал головой и сунул его в висевшую на вешалке кобуру. Потом два раза легонько похлопал меня по руке, будто хотел утешить.
– Ведь говорил же я, что ты убить меня не сможешь. Говорил? – Борис достал из кармана пачку «Кэмел» и, щелкнув зажигалкой, закурил. – Стрелял нормально. Просто ты на это не способен. Не дано, понимаешь? Потому и упустил свой шанс. Придется тебе возвращаться домой с проклятием. Не видать тебе счастья, где бы ты ни был. Ты никого не будешь любить, и тебя никто не полюбит. Я тебя проклинаю. Убивать не буду, нет. И не потому, что такой добрый. За эти годы я порядочно народу на тот свет отправил, и, наверное, еще немало пойдет тем же маршрутом. Но я никого не убиваю без нужды. Прощай, лейтенант Мамия. Через неделю ты уедешь в Находку. Бон вояж, как говорят французы. Больше мы с тобой не увидимся.
Это была моя последняя встреча с Борисом Живодером. Спустя неделю я покинул лагерь; меня вместе с другими пленными отправили поездом в Находку, где нас тоже ожидало немало злоключений. Наконец, в начале 1949 года я вернулся в Японию.
* * *
Сказать по правде, Окада-сан, я совершенно не представляю, имеет ли для Вас мой длинный и странный рассказ хоть какое-то значение. Может быть, это сплошное старческое нытье. Я непременно хотел рассказать Вам эту историю. У меня было чувство, что я должен это сделать. Прочитав мое письмо, Вы поняли, что я все проиграл, всего лишился. Стал ни на что не способен. Сбылись предсказания и проклятия: я никого не люблю, меня тоже никто не любит. Ходячая тень – вот что от меня осталось. Придет время – и я просто растворюсь в темноте. Теперь, посвятив Вас в свою жизнь, я могу уйти со спокойной душой.
Живите с миром, и чтобы Вам никогда не пришлось ни о чем жалеть».
35. Опасное место•Люди перед телевизором•Человек Пустое Место
Дверь приоткрылась внутрь комнаты. Коридорный с легким поклоном вошел, держа поднос двумя руками. В своем укрытии за вазой я ждал, когда он выйдет из номера, и думал, что делать дальше. Можно войти в номер после того, как коридорный удалится восвояси. За этой дверью с номером 208 определенно кто-то есть. Если события дальше будут развиваться так же, как в прошлый раз (а все к тому и шло), значит, дверь должна быть не заперта. Или номер подождет и лучше пойти за коридорным? Тогда, быть может, я попаду туда, откуда он появляется.
Я колебался, не зная, на чем остановиться, и в конце концов решил последовать за коридорным. В номере 208 притаилась какая-то опасность – нечто такое, что может погубить меня. Мне хорошо запомнился тот резкий стук во мраке, резанувший глаз серебристый отблеск какого-то предмета, похожего на нож. Надо быть осторожным. Сначала поглядим, куда направляется этот тип. А сюда можно вернуться потом. Только как? Пошарив в карманах брюк, я обнаружил бумажник, немного мелочи, носовой платок и маленькую шариковую ручку. Провел линию на ладони, чтобы убедиться, что в ней есть паста. Ага! По пути можно ставить метки на стенах – тогда я смогу найти дорогу обратно. Должен найти.
Отворилась дверь, и на пороге возник коридорный. В руках у него ничего не было – поднос он оставил в номере. Затворив дверь, парень выпрямился и, снова принявшись насвистывать «Сороку-воровку», быстрой походкой стал удаляться. Я отделился от тени вазы и пошел за ним. Там, где коридор разветвлялся, я рисовал шариковой ручкой на оклеенной бежевыми обоями стене маленькие синие крестики. Коридорный ни разу не оглянулся. У него была какая-то особая походка. Он спокойно мог бы выступать на Всемирном Конкурсе Коридорных И Официантов На Лучшую Походку. Весь его облик говорил: «Вот как надо: голова кверху, подбородок вперед, спина прямая, движения рук – в такт музыке из «Сороки-воровки», шаги большие». Парень проходил поворот за поворотом, поднимался и спускался по ступенькам. Лампы в коридоре светили то ярче, то тусклее; их свет, преломляясь в многочисленных углублениях и нишах, отбрасывал причудливые тени. Чтобы остаться незамеченным, я немного приотстал, но потерять своего проводника не боялся, даже когда он исчезал за углом, – свистел он громко и держаться за ним было совсем не сложно.
Подобно тому как рыба, поднимающаяся вверх по течению, в итоге выходит на спокойную воду, коридорный вышел в просторный вестибюль. Тот самый, где я когда-то видел по телевизору Нобору Ватая. В вестибюле, который тогда был переполнен людьми, сейчас было тихо: у огромного телеэкрана сидели всего несколько человек и смотрели новости «Эн-эйч-кей». Подойдя ближе, парень оборвал свист, чтобы не мешать собравшимся перед телевизором людям, пересек вестибюль и скрылся за дверью с надписью: «Только для персонала».
Я стал прогуливаться по вестибюлю с видом человека, который не знает, как убить время. Пересаживался с одного дивана на другой, разглядывал потолок, проверял мягкость ковра у себя под ногами. Потом подошел к телефону-автомату и опустил в него монету, но аппарат, как и телефон в номере, не подавал признаков жизни. Взял трубку внутреннего телефона отеля, набрал на всякий случай номер 208 – но с тем же результатом.
Сев на стул в стороне от собравшихся перед телевизором, я незаметно стал их изучать. В группе оказалось двенадцать человек – девять мужчин и три женщины; в основном им было где-то от тридцати до сорока, и только двое выглядели за пятьдесят. Мужчины в пиджаках или куртках свободного покроя, с галстуками скромных расцветок, в кожаных туфлях. Они мало отличались друг от друга, если не брать в расчет разницу в росте и весе. Женщины все выглядели на тридцать с небольшим, хорошо одетые и аккуратно накрашенные. Их вполне можно было принять за участниц закончившейся встречи одноклассников, хотя сидели они отдельно друг от друга и, видимо, не были знакомы. И вообще все эти люди, похоже, собрались здесь случайно и просто внимательно и молча наблюдали за тем, что происходило на телеэкране. Никто ни разу не обменялся репликами, не взглянул на соседа, не кивнул.
Со своего места в отдалении я не отводил от телевизора глаз. Шли новости. Так, ничего интересного – где-то открыли новую дорогу, и губернатор перерезает ленточку; в поступивших в торговую сеть детских цветных карандашах нашли какие-то вредные вещества и решили изъять карандаши из продажи; в Асахикаве прошел сильный снегопад, из-за плохой видимости и обледенения туристический автобус столкнулся с грузовиком, водитель грузовика погиб, несколько туристов, ехавших на отдых на горячие источники, получили травмы. Диктор спокойно зачитывал эти сообщения по порядку, как будто раскладывал перед собой карточки с цифрами. Мне вспомнился телевизор в доме прорицателя Хонды, всегда включенный на «Эн-эйч-кей».
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 188
