— Да, это болезненно, — кивнул жрец. — Но раны от такого источника нужно очистить…
— Я тебя знаю, — медленно сказал Рей. — Ты…, ты ждал в коридоре…, со светом…, перед тем…, перед тем…
— Перед тем, как ты направился сюда, — закончил тот — Да, это так.
— Не моя, — ответил жрец. — А теперь отдыхай в мире. Со временем ты поймешь. Спи… — Это был приказ, и палец, коснувшийся лба Рея, словно приложил к нему печать. Рей уснул.
— Все готово. — Бертон смотрел на покрытую снегом землю, спускающуюся к кургану. — Но все сделано наспех. Ничего обещать не можем. Вы это понимаете?
— Вы так часто это повторяете, что все уже поняли, — проворчал Харгривз. — Что дальше?
— Мы можем повысить напряжение и удерживать его в течение пяти интервалов, — ответил Фордхэм, — начиная с часа. Последующие промежутки будут уменьшаться. В последний раз продержимся только пять минут. Мы рассчитали попытки так, чтобы они происходили раз в неделю. Если мысленный поиск привлечет Осборна, он найдет дверь открытой каждые семь дней. Так будет пять раз. После этого понадобится перезаряжаться. Это может занять месяц — если повезет.
— Игра, просто игра, — заметил Харгривз.
— Игра, да, но не просто. Это один из самых сложных экспериментов в истории. Полет на луну — школьный опыт по сравнению с этим, — возразил Бертон.
— Когда сделаете первую попытку? — Впервые заговорил генерал Колфакс.
— Точно через четырнадцать часов и пять минут. Откроем ворота и продержим их открытыми час. Доктор Бертон приведет в действие «искатель» в соответствии с уравнением…
— И будем ждать. — Генерал говорил словно про себя.
— Будем ждать, — повторил Фордхэм.
— Может быть, вечно, — добавил Харгривз.
Глава 17Рей, приподнявшись на руке, смотрел в главный зал разрушенного храма. Часть крыши отсутствует, видно ночное небо; на стене развешаны светящиеся стержни. Они озаряют каменные блоки, которые служат мурийским военачальникам столами и сиденьями.
— Как ты себя чувствуешь?
Американец увидел подходящего наакала.
— Лучше…
Жрец улыбнулся.
— Тебе надоело наше лечение, и ты хочешь встать. Что ж… — Его пальцы коснулись запястья Рея, отыскали пульс. — Наверно, если я не разрешу, ты все равно поступишь по-своему. — Он хлопнул в ладоши, и человек в короткой тунике храмового слуги принес одежду.
С его помощью Рей натянул кожаную тунику поверх повязок, которые окутывали его как мумию от подмышек до пояса. Поверх юбочка из металлических полос, но никаких лат. Их жрец жестом приказал убрать.
— Они тебе не понадобятся, а весят для твоих ран слишком много.
— Где Чо? — спросил Рей.
— На посту у западных ворот.
— А город?
— Сдался. Сопротивляется еще внутренняя башня дворца. Когда солдаты узнали о захвате Кроноса, они побросали оружие. Сражаются красные мантии Ба-Ала и те, кто понимает, что им нечего ждать милости от нас.
— рей! — По залу быстро шел Чо. Он остановился и осмотрел американца с головы до ног. — Хорошо — воин готов. Но у тебя нет меча. Возьми этот, я отобрал его у командира стражи ворот… — Он дал Рею в руки пояс с мечом в ножнах. Рукоять меча была украшена рубинами.
— Вот так лучше. Ты должен быть готов…
— К чему? Наакал сказал, что бой почти окончен.
— Не к бою, нет. На рассвете в город войдет Ре My. Теперь весь город, кроме внутренней части дворца, наш.
— А Кронос?
— Его охраняет личная гвардия Великого. Ре My хочет видеть тебя.
А я, подумал Рей, хочу увидеть его. Есть вопросы. Но сможет ли он их задать? Его снова охватило ощущение нереальности. Он смотрел и слушал, но не был частью окружающего. И даже прикосновение браслета не соединяло его с этим миром, в котором он только зритель на представлении.
Он был с Чо, когда Ре My вступил в Пятистенный город. Видел белую боевую колесницу Солнца, которую фыркающие кони везли по остаткам битвы. Он даже повторил воинское приветствие Чо императору и прошел вместе с мурийцем вперед, когда правитель подозвал их.
— Я вижу вас, милорды… — произнес официальное приветствие Ре My, когда Рей вслед за Чо опустился на колено на пыльной дороге.
Чо склонил голову и дал требуемый ответ:
— Мы твои. Великий, со всей нашей силой и преданностью.
Но Рей смотрел в эти далекие синие глаза. И если Ре My читает его мысли, то знает, что он не согласен с Чо и что это проявление уважения — только внешние.
— Никогда Солнцу не служили вернее, милорды, — ответил император. — Идемте со мной…
— Слышим и повинуемся, — сказал Чо, они встали, а колесница прошла мимо.
Да, слышим и повинуемся. Он слышит и будет повиноваться, но не по желанию. И он хотел бы получить ответ… Вместе с Чо американец пошел за императорской процессией в сердце города. Войска мурийцев собирали горожан на центральную площадь полуразрушенной столицы.
Солдаты пытались навести какой-то порядок в толпе, построить людей, но дороги были забиты. Чо обратился к измученному офицеру.
— Мы вызваны Великим. Как нам?… Офицер развел руки.
— Здесь не пройти, рожденный Солнцем. Идите по меньшим улицам, может быть, по крышам. Все равно быстро не доберетесь…
Чо последовал его совету, они свернули и наконец окольным путем снова добрались до храма.
— Где Уранос? — спросил Рей, когда они оказались у цели. Он тяжело дышал от усилий. Пришлось прислониться к стене.
— Не знаю. Вчера вечером он был у Ре My. Если он действительно тот, как утверждает… — Но Чо замолк, потому что теперь они стояли в толпе офицеров у торопливо сооруженного трона. Сложили вместе каменные блоки храма и накрыли яркими военными плащами. Тут сидел Ре My и совершал свой суд над городом. Вокруг люди в полированных и украшенных драгоценностями доспехах, среди них выделялись по контрасту простые белые мантии наакалов. Рядом с императором, но ниже его наакал У-Ча чуть склонялся вперед, словно он близорук и с трудом видит сцену перед собой.
Когда Чо и Рей смешались с воинами, послышался громкий и требовательный гул боевых барабанов. Четыре барабанщика стояли на ступенях. Звуки барабанов стихли, и подобный прибою говор толпы тоже прекратился.
Лицо Ре My оставалось бесстрастным. Но почему-то казалось, что он видит не только множество людей, собравшихся здесь, но каждого отдельного мужчину и каждую женщину, которых собирается Судить. Рей видел, как люди рядом с ним опустили головы, смотрели направо или налево, но в конце концов словно по приказу, которому нельзя не подчиниться, посмотрели на императора.
