— Тебе же хуже. Либо так, либо ты предатель родины и пытаешься неумело спрятаться за глупыми отговорками. Признай ошибку и наказание будет менее суровым. Стой на своем и получишь максимальный срок. Что выбираешь?
Глубоко посаженные глаза Киндрейса медленно прожигали дырки в ее зрачках. Жидкая бородка сошлась клином на нижней губе, словно припрятала что-то внутри. Часики тикали, и Ева поняла, что выбора нет. Если сейчас отказаться от своего отчета, расписаться в глупости и наивности, то все потеряно. Где-то там де Карма подготовит Кидонию к предстоящей войне, а здесь, на Агатоне, не останется никого, кто сможет предупредить людей. Она не посмеет так поступить: насколько бы глупым ни казалось упорство, Эсора от слов не откажется — рано или поздно ей поверят, надо просто подождать.
Ева глубоко вздохнула и решилась-таки ответить вслух:
— Вторжение, канцлер, подумайте над этим. Вероятность найти другую цивилизацию в космосе почти равна единице. Если вы думаете, что я ошибаюсь и во вселенной нет мотыльков, которых привлекает свет обитаемых миров, можете бросить меня за решетку. Но я не отступлюсь. Мои выводы кажутся мне единственно логичными. Именно поэтому я и поделилась информацией с галактикой — чтобы предупредить всех.
Канцлер терпеливо выслушал и повернулся к собеседникам. Те синхронно пожали плечами.
— Как скажешь, Ева, как скажешь, — разочарованно ответил он.
Мужчина встал, со скрипом отодвинул неудобный стул и вышел. Когда перед ним открылась дверь, за ней оказался Эсора-старший.
— Каллисто, хоть ты меня понимаешь? — крикнул он в лицо канцлеру. — Пусти меня туда, она же моя дочь!
— Григориус, сейчас не время, — Киндрейс взял его за плечи и потянул прочь. — Поговоришь с ней вечером.
— Папа, не надо, — крикнула Ева хриплым голосом. — Все кончено. Не жертвуй собой ради меня.
Последнее, что она увидела перед закрытием переборки, это глаза отца, блестящие от слез. Ева поняла, что потеряла гораздо больше, чем эфемерное будущее в объятиях кидонианца. Она потеряла семью, в этот раз навсегда.
— Если ты и правда хорошо узнала этого де Карму и действительно не влюбилась в него, то поведай о нем что-нибудь полезное, — предложил незнакомый мужчина. Обычно на допросах офицеры представлялись, но правила, видимо, написаны не для него. Во время разговора с Киндрейсом он молча смотрел на Эсору с нескрываемым интересом в глазах. Поверил в ее историю что ли?
— А ты вообще кто? — спросила Ева.
— Аемилиус Като, адмирал флота «Акветаника». Слышала о таком?
— Конечно, антипиратские войска. И что ты здесь забыл?
— Ты на допросе, Ева, а не мы, — предостерег директор. — Отвечай.
— Могу подтвердить все, что есть в отчете. Вкратце: Ивар — это генерал без армии, который опаснее любой армии.
— Красиво, — согласился Карденос.
— А пафосно как, — усмехнулся Като. — Именно такие, как он, и не дают нашей главной мечте сбыться. Единое человечество, Ева, невозможно, пока есть такие, как де Карма, идущие наперекор всему, лишь бы заработать.
— По-вашему, он ради денег расстрелял наших товарищей?
— Откуда нам знать? Ты сказала, они повздорили из-за информации, которую Арман якобы собирался передать нам с новым отчетом, но не успел отправить. И ты эту информацию якобы в глаза не видела.
— Именно.
— Как-то все туманно выходит. Мы думаем, что ты врешь, Ева.
— Вам не надоело? — устало спросила Эсора. — Весь этот цирк с допросами больше похож на философские споры. Что вы от меня хотите?
— Ленисаад, — тут же сменил тему адмирал Като. — Что расскажешь о нем?
— Ничего, — пожала плечами Эсора.
Она наконец-то поняла, зачем пришел офицер и что задумал Киндрейс. Хотят поймать Виктора, а потом использовать его, для поиска де Кармы.
— Он обычный пират, выследить его не так уж сложно.
— Может, ты узнала что-то особенное о нем? Любимые места, привычки?
— У вас же есть досье?
— Да, но все, что нам известно, касается его прошлого: служба в армии, Галактическая, потом каперство в Монархии. Он пропал с радаров много лет назад, а тут неожиданно всплыл в качестве солидного бизнесмена в Бризе. Как раз после получения приличной суммы от де Кармы на Земле. С чего бы это? Сколько де Карма ему заплатил? Насколько они близки?
— Я понятия не имею. Но заплатил, наверное, много — Ленисаад рисковал своей шеей, когда вызывал поддержку с воздуха и открыто расстреливал правительственные штурмовики.
— Значит, весь его капитал — доходы от нелегальных сделок, в том числе с убийцей наших лучших агентов?
— Не думаю, что весь. Виктор не был беден и до работы на Земле. Аемилиус, если хочешь его поймать — дерзай, у меня новых сведений нет, — возможно, называть адмирала элитного военного флота по имени — это перебор, но Еве терять уже нечего.
— Не хочешь помогать нам ловить пиратов? Уже до такого докатилась?
— Он не пират, а капер, он ведь работал только в Старом космосе, у нас за такое не сажают, — Эсора поймала себя на мысли, что защищает Виктора, и осеклась. — Как знаете, в общем.
— Эх, а мы ведь с тобой по-хорошему, — вздохнул Ксавьер.
Допрос продлился еще несколько часов. Они пытались выдавить из Евы сведения, которых у нее не было: контакты Ивара, его источники в Приоритете, знакомые теневые брокеры и торговцы информацией. СБК всерьез взялась за самоуверенного кидонианца — вряд ли тот преуспеет на своем поприще в спасении галактики. Теперь все кончено. Эсора не знала, как бороться, и корила себя. Надо было остаться с де Кармой на Земле. Надо было…
Вечером пришел отец. Ева только устроилась на кушетке, чтобы подремать после долгого изматывающего разговора, а он пожаловал и молча встал по ту сторону стекла. Эсора неуверенными шагами пересекла камеру и, сгорбившись, присела напротив. Несколько минут они не сводили друг с друга глаз. Слова не хотели приходить на ум.
— Как ты, Ева? — наконец, спросил он.
— Держусь.
— Ты правда сделала все то, о чем они говорят?
— Отчасти. С кидонианцем спала, а вот родину не предавала.
Отец с горечью вздохнул.
— Хотел бы я тебе помочь… Но канцлер сразу сказал, что это бесполезно — он лично проследит, чтобы дело дошло до Трибунала. Я пытался найти обходные пути, но нашим адвокатам не позволили ознакомиться с материалами дела.
Ева усмехнулась.
— Конечно, у них же нет допуска. Дадут какого-нибудь государственного, он позаботится, чтобы меня надолго упекли.
— Скажи мне, что мы сделали не так? Почему ты не пошла по нашим стопам?
— Дело во мне, пап. Я не могу жить вашей жизнью, для меня вы словно призраки. Наивные, бегаете, суетитесь, головы забиты будничной рутиной. А вокруг столько ужасов, столько дряни происходит. А теперь еще и это вторжение…
