летопись, противополагая ее русскому обоюдоострому мечу.
147
Камень этот найден был в 1792 г. на острове Тамань. Он имеет вид плиты, и надпись высечена на боковой ее стороне; хранится в Петербурге в Императорском Эрмитаже. Число сажен (лнд) подвергается разночтениям: по одним, это 8054, по другим – 1400.
148
Очень может быть, что именно к этим тмутараканским хазарам и соседним касогам, платившим дань, относятся известные слова нашей летописи о том, что «володеют русские князья хазарами и до сего дня».
149
Из сб.: Древняя и Новая Россия. 1875. № 5. (По поводу рассуждений В.Ф. Миллера о названиях порогов.)
150
Для аналогии укажу народную легенду о происхождении каменной гряды, разделяющей на две части озера Свибло Витебской губернии, Себежского уезда. Гряда эта называется Чертовым мостом («Памятники старины Витеб. губ.»). (Поздн. примеч.)
151
Еще напомню греческую передачу имени Ярослав – Гиеростлавос. Могло также быть, что в Геландри буква г принадлежала не самому имени, а его византийской передаче. (Поздн. примеч.)
152
Я.К. Грот в издании 1876 г. продолжает ссылаться только на мою первую статью («О мнимом призвании варяг»), напечатанную в 1871 г., в ней я еще слегка коснулся вопроса о порогах, а более развил свои соображения в следующих статьях. Он продолжает приписывать мне толкование холмборы, вместо улборси, хотя я такого толкования, собственно, не предлагал, а говорил, что если обращать ул в holm, то и в славянском языке есть слово холм, и тогда вместо Улборси примерно можем получить не Holmfors, а Холмоборы. Но дело в том, что я с самого начала отвергал превращение ул в хольм, как неестественное и сочиненное искусственно для получения известного смысла.
153
Просим обратить внимание на последние два вывода (5 и 6), так как норманисты приписывают мне попытку объяснить все из славянского языка. Между тем я именно указывал, что мы имеем много слов и названий, издревле принадлежащих славянам, и никак не можем уяснить их смысл из одного славянского языка, например: Перун, Днепр, Бог, Хоре, Мокошь и пр. и пр. И притом это не какие-нибудь искаженные слова, которых мы не в состоянии проверить. Не надобно еще упускать из виду, что и доселе существуют многие славянские слова, которых первоначальный смысл может быть объясняем с помощью готских и вообще древненемецких памятников письменности; что весьма естественно по родству корней.
154
Укажу еще на речку Ингорь, впадающую с правой стороны в Волхов («География Начальной летописи» Барсова. С. 169). Что с принятием христианских имен их переделывали на старый, языческий лад, о том заметил и Морошкин («О личных именах рус. славян» в Извест. Археол. об. Т. IV. С. 517). (Поздн. примеч.)
155
Какие, например, могут быть точные выводы о древнеболгарском наречии, когда самих болгар записные филологи считают финской и турецкой ордой, отстаивая теорию, основанную на одних недоразумениях. Они, например, хватаются за несколько непонятных фраз в одном славянском хронографе, бог знает на каком основании предполагая, что эти фразы суть остаток настоящего болгарского языка. (А может быть даже волжских болгар в X в. арабы называют славянами).
156
Обращу внимание на одно не разъясненное доселе женское имя в древнем княжеском семействе.
В Лаврентьевской летописи под 1000 г. сказано: «Преставился Малфредь. В сеже лето преставился и Рогнедь, мати Ярославля». То же известие буквально повторяется и в Ипатьевской летописи: «Преставися Мальфридь» и пр. Что это за Малфрида или Малфредь? Обыкновенно ее считают одной из жен Владимира Великого и ее имя относят к именам норманнским. Но эти заключения совершенно произвольны. По всей вероятности, это есть не жена, а мать Владимира, известная Малуша, по Лаврентьевской летописи «ключница», а по Ипатьевской «милостница» Ольги. Брат ее был известный воевода Добрыня, а отец любечанин Малко (уменьшительное от имени Мал: такое же имя носил, как мы знаем, один древлянский князь). Следовательно, это была чисто славянская семья. Малуша, конечно, получила свое ласкательное имя или прозвание по отцу (как Любко и Любуша и т. и.). А когда ее сын Владимир сделался великим князем Киевским, то, естественно, ради почета ее имени придали одно из тех почетных окончаний, каковыми были слав, а также мир или фрид, и вместо Малуши получилась Малфрида или Малфредь. Только таким образом можно объяснить упоминание о смерти ее как лица известного; тогда как прежде ни о какой Малфриде не говорилось. Летописец, отмечая ее кончину, как бы указывает именно на любопытное совпадение; в одном и том же году умерли обе матери: и Владимира, и сына его Ярослава. Имя Малфредь, подобно Рогнедь, было долго в употреблении в русском княжем семействе, так в Ипатьевской летописи под 1167 г. упоминается туровская княжна Малфрид, а под 1168 г. смоленская Рогнедь, сестра великого князя Ростислава Мстиславича. Пример этот подтверждает только мое положение, что в древних именах скандинавских и русских было много общих элементов. (Поздн. примеч.)
157
Из Сб.: Древняя и Новая Россия. 1876. № 2.
158
Это наше возражение на мнение В.Г. Васильевского получило подтверждение в его собственных дальнейших изысканиях. Недавно он извлек из одного рукописного греческого сборника, хранящегося в Московской синодальной библиотеке, любопытные записки какого-то византийского вельможи XI в. и подробно познакомил ученую публику с их содержанием, присоединив к ним свои комментарии. Между прочим, в и. 78 этих записок говорится следующее: «В Италии при море есть город Отранто. Его охранял уроженец отрантский Малопетци, имея гарнизон, состоявший из русских и варягов (Pcoocov /он Вараууоид), пехотинцев и моряков» (Советы и рассказы византийского боярина XI в. Ж. Мин. н. пр. 1881. Июнь. С. 277–278). Здесь опять находим ясное свидетельство, что в XI в. на византийской службе пребывали наемные варяжские и русские отряды, которые встречаются почти всегда рядом друг с другом, но не смешиваются в одну народность. Любопытно далее известие этого нового источника о Гаральде Смелом и его варягах на византийской службе (ibid. Август. С. 327). И здесь опять не видим ни малейшего смешения их с русью. (Поздн. примеч.)
159
Чтоб не быть голословным, замечу следующее. Объяснение двух писем Михаила VII и определение лица, которому они были адресованы (Всеволоду Ярославичу),
