машине и велели ждать автобуса, а уже в Аргате она сможет взять такси до дома. И нарушения рекомендованного маршрута весьма нежелательны. О да, ей не угрожали, её предупреждали. «Вы всё поняли?» Да, она всё поняла, она всегда была послушной девочкой.
Пискнув тормозами, перед ней остановилась небольшая, забрызганная свежей грязью легковушка. Скользнув по ней невидящим взглядом, Моорна отвернулась: она ждёт автобуса и только его. Короткий гудок, мигающие фары… И наконец открылась дверца со стороны шофёра и наполовину высунувшийся мужчина бросил с властной уверенностью:
— Садись.
— Я жду автобус, — со спокойным равнодушием ответила, по-прежнему глядя в сторону, Моорна.
— Не дури, — мужчина явно злился, но столь же явно сдерживался. — Я случайно ехал мимо и увидел тебя. Садись, ну…
Моорна молча повернулась к нему спиной.
Помянув всех аггелов, мужчина вышел и, перешагнув весело журчащий вдоль бордюра ручеёк, подошёл к Моорне. Уже тоже молча взял её за руку повыше локтя, другой рукой отобрал у неё сумку с вещами и повёл к машине. Ещё раз выругавшись сквозь зубы, он почти насильно запихнул её на место рядом с водительским, бросил ей на колени её сумку, обежал вокруг машины, плюхнулся за руль и рывком сорвал легковушку сразу на максимальную скорость.
— Дура, — повторил он через несколько мгновений, когда павильончик автобусной остановки остался далеко позади. — Я из-за тебя ноги промочил. Я же говорю, ехал мимо.
Моорна не ответила.
— Ну же, не хмурься. Сейчас я отвезу тебя домой…
— Нет, — разжала губы Моорна. — Ты высадишь меня на автовокзале.
— Зачем?
Его удивление звучало вполне искренне, и Моорна ответила:
— Таковы инструкции.
— Такая ты послушная? Что с тобой там сделали?
— Я дала подписку о неразглашении, — спокойным до безжизненности голосом ответила Моорна. — И ты тоже… брат.
Он дёрнулся, как от удара.
— Тебе это сказали… там?
— Я дала подписку о неразглашении, — повторила Моорна. — К автовокзалу возьми правее, брат.
Она говорила по-прежнему спокойно, но уже с более живыми интонациями, и последнее слово прозвучало почти оскорблением, нет, ругательством. Он смолчал, только крепче сжал руль, но выполнил разворот. И до автовокзала они молчали, и молчание было враждебным.
На автовокзале, убедившись, что брат уехал, Моорна брезгливо передёрнула плечами и пошла к остановке. Не будет она тратить последние гемы на такси, доедет и на автобусе, ну и что, что… зато… нарушать — так нарушать! Мёртвое оцепенение постепенно, но ощутимо отступало, сменяясь весёлой злобой. И… и да, спасибо этой сволочи, кровному брату, что выдернул её обратно в жизнь, да, она живёт, хотя бы… хотя бы назло им. Кому? Да всем, включая брата и тех, по-садистски вежливых… а вот и её маршрут, а там совсем немного пройтись пешком.
В автобусе было тесно, но тепло от этой тесноты. И привычно. Именно этим маршрутом она всегда возвращалась из поездок. Ещё в Университете ездила на экскурсии и практикумы, а потом от редакции и сама по себе… Да, завтра же в редакцию. Она, уезжая, толком ничего не объясняла, сказала только, что полтора сезона, а то и больше её не будет в Аргате, и всё, как-то её завтра встретят… Или сегодня? Нет, сегодня не сможет, надо отдохнуть, привести себя — она невольно усмехнулась — в нормальное состояние, снова перешагнуть черту, уже обратно, оттуда сюда.
— Да, мне на следующей…
Дождь снова стал ледяной крупой, и Моорна, спрыгнув на тротуар с высокой подножки, пошла быстро, почти побежала, сберегая накопленное в автобусе тепло и ничего не замечая вокруг, настолько привычным до автоматизма был маршрут.
Спасибо Огню, всё как всегда, будто… будто ничего и не было. Она сразу включила обогреватель, поставила воду на чай, а в ванной пустила на полную мощность горячую воду, а пока чай… или кофе, нет, лучше травяной сбор от простуды… и горячая ванна, просто, но надёжно, и никаких таблеток не надо, всё снять, это в грязное, это повесить, промокшие туфли набить газетой… спасибо Огню, всё как оставила, так и лежит… будто ничего и не было… даже её единственный цветок на окне не засох и… да, значит, Торса, как и обещала, заезжала раз в декаду поливать, хорошо, что она оставила ключи ей, а не брату, а как он настаивал, даже требовал, но нет, соглашаться надо только на что-то одно, уступив в одном, во всём остальном стой намертво, до Огненной черты…
Моорна уже лежала в горячей, пахнущей травами ванне, погрузившись почти по плечи и маленькими глотками отпивая из большой чашки толстого фарфора — мамина память — тоже пахнущий травами горячий чай и ощущая, как её отпускает, нет, выходит из неё, растворяясь в горячей пене, промозглая сырость и…
Она услышала, как дважды повернулся ключ в дверном замке, стукнула дверь, но ни удивиться, ни испугаться не успела. В ванную ворвалась, как была — в шубе и тюрбанчике — Торса.
— Слава Огню! Ты вернулась!
— Ещё нет, — серьёзно ответила Моорна. — Но я в пути.
— Отлично!
Торса чмокнула её в щёку и выпрямилась.
— Фу, как жарко. Ты лежи, грейся, а я у тебя немного похозяйничаю.
Когда она вышла, Моорна поставила опустевшую чашку на край ванны и опустилась поглубже в остывающую, уже не горячую, а приятно тёплую воду. Ну вот, ещё долей пять и надо будет вылезать. Вроде там в комнате Торса говорит по телефону, наверняка заказывает еду и выпивку, потому как в кухонном шкафчике пустота. Они посидят, поболтают о… о чём-нибудь, Торса поймёт, должна понять.
Заказанное Торсой доставили как раз к выходу Моорны из ванной, и они сразу сели за стол. И уже сидя за накрытым — Торса заказала полный обед на двоих — столом, Моорна сказала:
— Я дала подписку. О неразглашении.
Торса кивнула.
— Тогда слушай. Что тут без тебя было.
Да, за полтора сезона в Аргате, несмотря на летний застой и осеннюю раскачку, много чего могло произойти, и страшного, и смешного. Рассказывала Торса живо, интересно и действительно о важном, что поможет войти сразу в курс дела и не оказаться наивной провинциалкой, что недопустимо для журналистки в столичной газете.
— Ну и о твоих, — они как раз перешли к десерту, и Торса приостановила рассказ, выбирая себе взбитые сливки с шоколадом или с орехами, — ты же не собираешься менять редакцию?
— Я просила оставить место за мной, — спокойно ответила Моорна. — Не думаю, что Арпан меня не примет.
— О, Арпан! — Торса рассмеялась. — Он и Туал теперь безумные герои, помнишь?
— Конечно, помню, — Моорна улыбнулась совсем свободно. — Которые век роман не стареет. Там
