Первоклассный отель, принадлежавший Донне, был построен весьма рационально. Он предназначался для людей, которые любили наслаждаться уединением и готовы были заплатить за это. И он разительнейшим образом отличался от так называемого отеля «Бэй Вью» в Хиккадоа…
Узкая асфальтовая дорожка вела непосредственно к воде и к душу с пресной водой. Пройдя по ней, Алан скользнул в море, погрузив тело в прохладные волны. Он мечтал смыть с себя тяжелые впечатления и звуки сегодняшнего дня. Ему хотелось, чтобы море избавило его от ощущения грязи, которое осталось после общения со Стефаном.
Лежа спиной на воде, он плотно закрыл глаза — и вдруг ему представилось хрупкое тельце погибшей маленькой девочки. Алан попытался прогнать это видение и нежелательные воспоминания, которые оно пробуждало. «Мы даже не узнали ее имя…»
Он проплавал минут десять и вышел из воды. Идя по дорожке, Алан заметил на веранде вышедшую подышать воздухом Донну. При свете ламп было видно, какая она посвежевшая после душа; контуры ее тела отчетливо проступали сквозь тонкий халатик. Когда Алан подошел к веранде, Донна села на обитый тканью стул и взяла свой стакан с виски.
Алан насухо вытерся полотенцем и сел рядом с ней.
— Как ты сейчас себя чувствуешь, милая? — ласково спросил он.
Донна потрясла головой, от чего разметались ее блестящие влажные волосы.
— Не знаю. Думаю, слишком многое случилось, чтобы можно было сейчас в этом разобраться.
— Какой ужас то, что случилось с этой девочкой, да? — Алан взял руку Донны в свою ладонь.
Она испытала благодарное чувство за этот маленький знак внимания. И когда Донна молча кивнула головой, глаза у нее сверкали от слез.
— Она была такая маленькая, Алан, такая беззащитная! И походила на маленькую куклу… Я хотела бы обратиться к властям!
Кокс то нежно пожимал ее ладонь, то отпускал ее, отвечая Донне.
— Послушай, Донна, мы уже раньше проходили через все это. Они нас всех повяжут, включая тебя. И поверь мне на слово: отделение лесбиянок в тюрьме «Холловей» покажется тебе куда лучше, чем местная тюрьма. Так что пусть с этим разбирается Джой.
Донна глубоко вздохнула и машинально посмотрела на луну.
— Похоже, мы все время предоставляем другим людям разбираться во всем, не так ли? Хочешь, я тебе кое-то скажу. Алан? Когда я в первый раз увидела Джонни, Ника и остальных, я была страшно перепугана, хотя и не подавала виду. Мне следовало бы притворяться, что я владею собой, понимаешь. Ради Джорджио. Но если бы ты знал, как я была напугана! Даже когда познакомилась с тобой. Ты мне с первого раза очень не понравился. Человек, осужденный за убийство… Мне было все равно, что бы я ни узнавала про Джорджио. Ничто из услышанного о нем не казалось мне слишком плохим, потому что я очень сильно любила его. И испытывала горячую благодарность к нему. Потому что до того, как встретила его, я была лишь маленькой сироткой, Донной Фенланд, то есть практически никем. Он превратил меня в кого-то. Дал мне семью, дал беззаботную приятную жизнь. Шли годы. Я мысленно благодарила его каждый раз, когда он занимался со мной любовью. По-настоящему при этом испытывая признательность, хотя знала, что он одновременно встречается и с другими женщинами. Но, по-видимому, мне легче было терпеть это, чем вообще потерять его. Ведь я отчаянно нуждалась в нем… Как я могла позволить ему или кому-то еще сотворить такое со мной? Как это случилось, Алан? — Она заглянула Коксу в глаза. — Почему я допустила, чтобы меня все это застало врасплох?
Алан приложил твердую ладонь к ее щеке и слегка сжал кожу.
— Ты же сама ответила на свой вопрос, Донна… Потому что любила Джорджио.
— Но разве это оправдывает все? Все вот это?! — Она стряхнула руку Алана со своего лица. — Это слабость, Алан. Я была слабой внутри. Всегда была такой. В глубине души я боялась остаться без своего дома, без машины, без высокого, красивого и пылкого мужа. Никогда в жизни не работала. Мне сорок лет, а я никогда ни разу в жизни не ходила на работу! — Она тихо засмеялась. — Это и вправду шокирует, не так ли? Я осуждаю матерей, которые привозили своих детей в отель «Бэй Вью». Но сама-то я ни разу в жизни не сидела без денег! Джорджио всегда давал их мне сколько угодно. Кто я такая, чтобы судить их, если я даже не могу родить ребенка?!..
Алан молча сидел рядом с нею. Он понимал: Донне надо полностью выговориться, прежде чем она сумеет заново разобраться в себе.
— А знаешь, ты — хороший человек, Алан. Почему я раньше этого не понимала?
Он смущенно пожал плечами:
— После того, что ты узнала про своего старика, даже Джек Потрошитель показался бы тебе приличным человеком.
И тогда Донна устало засмеялась. Она встала, выпрямилась и сверху вниз посмотрела на лицо сидевшего Алана. Потом опустилась на пол веранды перед ним и положила голову ему на колени. Он машинально опустил большую руку ей на затылок и стал нежно поглаживать ее волосы и шею. Он лишь хотел, чтобы ей стало легче: ведь она сейчас как никогда нуждалась в том, чтобы кто-нибудь сильный вернул на землю мир и порядок…
Донна зарылась лицом ему в пах, и Алан почувствовал первые признаки возбуждения. Закрыв глаза, он безуспешно пытался приказывать своему телу зря не смущать его. И только когда Алан почувствовал, как ее рука скользнула под резинку его плавок, он понял, что Донна намерена делать…
Она нежно взяла губами набухший пенис и мягко втянула его в рот. Алан, застонав, откинулся на спинку кресла. Донна опустила на мгновение пенис, чтобы отодвинуть крайнюю плоть и затем забрать в себя весь член: глубоко, до гортани. При этом она ласково поглаживала пальцами мошонку Алана. Затем, опять освободив пенис, Донна провела губами по всей его длине. И, подняв, голову, посмотрела на лицо Алана, искаженное страстью.
Он то откидывал голову назад, то зарывался лицом в волосы Донны, непрерывно шепча ее имя…
Спустя час они спустились на пляж и подставили тела под волны прибоя. Донна пристроилась на сгибе его локтя, вдыхая соленый аромат моря и вездесущий запах кубинских сигар от его кожи.
— Черт побери, Донна, не могу поверить в это…
Алан говорил тихо, хотя эмоции переполняли его.
— …Если ли бы ты знала, сколько раз я думал о нас, о том, как мы…
Он умолк. Она оказалась лучше, чем он рисовал себе в своих самых необузданных фантазиях. По убеждению Алана, Джорджио Брунос, видимо, свихнулся, раз менял Донну на других. Но, с другой стороны, у Джорджио никогда не было настоящего вкуса. Донна, опираясь на локоть Алана, заглянула ему в лицо:
— Я думаю, нам обоим так было нужно. После сегодняшнего сумасшедшего дня это показалось мне таким естественным завершением событий…
Слова Донны обидели Алана и вернули его на грешную землю.
— Для меня это означало нечто большее, Донна. Намного больше!
Она снова легка на спину, погрузив тело в прохладную воду. Но не стала отвечать на эти слова. Вместо ожидаемой Аланом реакции она спросила: «Почему ты убил того человека, Алан? Расскажи мне. Я хочу об этом узнать, правда».
