– Разумеется, Джордж. О чем разговор, – натянуто произнес Мартелло и с наигранным благоговением, словно находился в церкви, вернулся на цыпочках в свой лагерь.
– Что ему нужно? – тихо спросил Гиллем, наклонившиськ Смайли. – На что он вас подбивает?
– Хватит, Питер, – перебил Смайли тоже вполголоса. Внезапно он очень рассердился. – Не желаю больше вас слушать. Надоело, все вы твердите о дворцовом заговоре. Здесь не Византия. Эти люди делают нам крышу, они наши союзники. У нас с ними письменное соглашение. У нас хватает забот и без ваших нелепых и, скажу честно, параноидальных фантазий. А теперь будьте добры…
– Говорю вам… – начал Гиллем, но Смайли оборвал его.
– Я хочу, чтобы вы связались с Кро. Если сочтете нужным, можете к нему заехать. Надеюсь, в пути вам станет легче. Скажите ему, что Уэстерби впал в буйство. Если он что-нибудьузнает, пусть немедленно сообщит нам. Он знает, что делать.
Все так же разгуливая вдоль ряда кресел, Фон следил, как уезжает Гиллем; его кулаки беспрестанно сжимались и разжимались, словно месили глину.
Там, где сейчас находился Джерри, тоже было три часа утра; мадам разыскала для него бритву, но свежей рубашки у нее не оказалось. Он побрился и по мере возможности вымылся, но боль по-прежнему заливала тело с головы до пят. Лиззи лежала на кровати; он подошел к ней и пообещал вернуться через пару часов, но не знал, слышит ли она его. «Многие газеты вместо новостей печатают фотографии девочек, – припомнил он слова Ко, – и мир начинает казаться не таким гнусным, мистер Уэстерби».
Он нанимал пак–пай, несколько раз пересаживался с одной машины на другую, зная, что полиция следит за ними не так строго. Потом шел пешком – в движении телу становилось легче, к тому же ходьба таинственным образом помогала ему принимать решения – ночью на диване он вдруг понял, что не знает, что делать. Чтобы понять, куда идти, нужно двигаться. Он направился к Дип Уотер Бей, хотя зная, что там начинаются опасные для него места Узнав, что он пустился в загул, они вцепятся в него, как пиявки. Ему захотелось выяснить, кто за ним охотится и чем они вооружены. Если это Кузены, они, как всегда, пустят в дело слишком много техники, направят по его следу толпы народу, и он наверняка их заметит. Накрапывал дождь; Джерри испугался, что он разгонит туман. Луна над головой уже начала выглядывать из облаков; бесшумно спускаясь по холму, он различал в ее бледном свете стоявшие у берега джонки – они скрипели натянутыми швартовами. Ветер усиливается, дует с юго-востока, заметил он. Если они установили где-то поблизости стационарный наблюдательный пункт, то наверняка забрались повыше, подумал он, – и действительно, справа, на мысу, он заметил спрятанный между деревьями потрепанный фургончик-«мерседес» с антенной, увитой по китайскому обычаю лентами. Он подождал, наблюдая за клубящимся туманом. С горы спустился автомобиль с ярко зажженными фарами; как только он проехал мимо, Джерри стремительно перебежал через дорогу, зная, что никакая техника в мире не различит его позади приближающихся фар. На уровне моря видимость упала до нуля, и ему пришлось ощупью искать шаткие деревянные мостки, которые он заметил, осматривая эти места впервые. Потом он нашел то, что было ему нужно. В сампане, ухмыляясь ему сквозь туман, сидела беззубая старуха.
– Ко, – шепнул он. – Адмирал Нельсон. Ко. Она закудахтала, эхо мячиком поскакало по воде.
– По-Той! – завизжала она – Тин Хау! По-Той!
– Сегодня?
– Сегодня!
– Завтра?
– Завтра!
Он сунул ей пару долларов и двинулся обратно. Вслед ему летел ее смех.
«Я оказался прав, – подумал он, – и Лиззи права, и все мы правы». Ко отправился на праздник. Джерри молил Бога, чтобы Лиззи до его прихода оставалась на месте. Если она проснется, с нее вполне может статься отправиться куда-нибудь побродить.
Он шагал, пытаясь ходьбой разогнать боль в паху и спине. Иди не торопясь, сказал он себе. Потихоньку. И боль уйдет. Туман казался коридором, ведущим из комнаты в комнату. Вот проползла вдоль обочины инвалидная коляска ее хозяин выгуливал восточно-европейскую овчарку. Вот вышли на утреннюю прогулку два старика в майках. В городском парте из-под куста рододендрона уставились на него малыши; похоже, они сделали этот куст своим домом – развесили одежду на ветвях, а сами играют голышом, как дети беженцев в Пномпене.
Когда он вернулся, она уже встала и ждала его; вид у нее был заплаканный. Они пошли позавтракать и найти лодку.
– Больше никогда так не делай, – попросила она и взяла его под руку. – Никогда не уходи от меня, не предупредив.
Поначалу можно было подумать, что сегодня в Гонконге внезапно исчезли все лодки. Джерри не собирался, как обычный экскурсант, ехать на большом пароме, идущем из города к дальним островам архипелага. Он знал, что Рокер проверяет их самым тщательным образом. Не пытался он и спуститься в гавань и вести подозрительные расспросы. Он взял справочник и позвонил в фирмы, занимающиеся перевозкой по воде, но у всех у них либо не оказалось свободных катеров, либо они были слишком мелкими для того, чтобы организовать такое путешествие. Вдруг его осенило: ему нужен Луиджи Тан, посредник по всевозможным делам, о котором в клубе иностранных корреспондентов ходили легенды: Луиджи мог раздобыть вам все что угодно, от корейского танцевального ансамбля до авиабилетов по сниженной цене, причем быстрее, чем любой другой посредник я городе. Они сели в такси и поехали на другой конец квартала Ванчай, туда, где находилась берлога Луиджи, потом пошли пешком. Было восемь утра, но жаркий туман до сих пор не рассеялся. Неосвещенные указатели неуклюже маячили посреди узких переулков, как усталые любовники: Хэппи-Бой, Лакки-Плейс, Американа. Густая вонь сажи и выхлопных газов смешивалась с теплыми запахами, доносящимися из переполненных закусочных. Сквозь просветы в стене кое-где виднелся канал. «Где меня найти, тебе всякий скажет, – любил говорить Луиджи Тан. – Спроси длинного парня с одной ногой».
Они нашли Луиджи за высоченным прилавком собственного магазинчика, он едва из-за него выглядывал. Это был маленький шустрый человечек, наполовину китаец, наполовину португалец. Когда-то он зарабатывал на жизнь китайским боксом в грязных балаганах Макао. Его лавочка занимала два метра длины улицы. Он торговал новыми мотоциклами, а в придачу у него можно было купить реликвии времен Китайской службы – дагерротипы знатных леди в шляпках в черепаховых рамках, потрепанный дорожный сундук, лаг с опиумного клиппера. Луиджи был знаком с Джерри и раньше, но Лиззи ему понравилась гораздо больше. Пропустив девушку вперед, чтобы как следует разглядеть ее сзади, он повел их через двор, под веревками, на которых сушилось белье, к отдельно стоящему домику с надписью на двери: «Вход воспрещен». Там было три стула, на полу стоял телефон. Свернувшись в тугой клубок, как ежик, Луиджи заговорил одновременно по-китайски – по телефону и по-английски – с Лиззи. Он уже дедушка, сообщил он, но мужская сила в нем еще не угасла; у него четверо сыновей, все красавцы. Даже четвертый сын уже крепко стоит на собственных ногах. Все они хорошие шоферы, хорошие работники и хорошие мужья. К тому же, поведал он Лиззи, у него есть «мерседес» со стереосистемой.
