в футе от меня, но даже если бы я хотел воспользоваться им, чтобы причинить вам вред, у меня ничего бы не получилось.
- Вы говорите правду?
- Да, и наслаждаюсь этой возможностью. Не так уж часто в последнее время я мог позволить себе такую роскошь – говорить правду. Не беспокойтесь, я не представляю для вас опасности. Последнее, что я сделал, пока пальцы подчинялись мне, отпер замок на двери.
Лэйд машинально бросил взгляд на распахнутую дверь и обнаружил, что ее внутренняя поверхность обильно испачкана потеками какой-то жидкости, похожей на молочную сыворотку. Словно Розенберг перепачканными руками долго ощупывал ее, не в силах отпереть простой механизм.
- Зачем вы пришли, Лэйд?
Он впервые назвал меня по имени, подумал Лэйд. А прежде держался таким сухим и высокомерным. Впрочем, едва ли это единственное изменение, которое его постигло. Интересно, сохранил ли он привычку возиться с очками во время разговора? А поглядывать на собеседника с высоты своего роста, немного склонив голову?..
- Желал узнать финансовый прогноз на следующий квартал, - пробормотал Лэйд, осторожно заходя внутрь, жестом заставив мисс Холь оставаться за порогом, - Для чего же еще?
- Вы прочитали мое письмо.
Голос Розенберга настолько утопал в шуршании и шорохе, что интонации сделались неразборчивыми. Лэйд не мог поручиться за то, что последняя реплика была утверждением, а не вопросом. Однако ответил на нее.
- Да. И обнаружил весьма интересное сообщение. Хотите, зачитаю его вслух, чтобы освежить вашу память?
Он достал из брючного кармана бумажный листок, испещренный наспех написанными карандашными строками, оставленными его собственной рукой. Произнесенный вслух, текст казался еще более зловещим, оставляющим на языке неприятный привкус.
Господа. Скорее всего, я умираю и уже не смогу покинуть этого кабинета. Но у вас, возможно, еще есть шанс спастись. Кажется, я понял, что ему надо. Если вы еще живы и можете это читать... Убейте Крамби. Во что бы то ни стало, убейте Крамби. Может, это не спасет вас, но это единственный шанс прекратить кошмар и заслужить его прощение. Храни вас Бог, где бы он ни был, и прощайте.
Читая его, Лэйд боролся с желанием сплюнуть на пол. Точно подсознательно не хотел пятнать плевком белоснежный стелющийся шелк.
- В конце вы приписали – «А также Лэйда Лайвстоуна». И вот упомянутый мистер Лэйд Лайвстоун явился к вам на аудиенцию, отчаянно желая знать, чем именно заслужил такое внимание к его персоне.
Розенберг вздохнул. Вздох этот был едва слышим, как вздох столетнего старца. Он не смог бы задуть и свечи.
- Наивная попытка, вы правы. Тем более, что я сам сознавал ее тщетность. Но я должен был попытаться. Хотя бы попытаться, вы понимаете.
Лэйд медленно углублялся в кабинет, стараясь ступать бесшумно и напряженно оглядываясь, готовый воспринять опасность в любой ее форме из всего бесконечного многообразия, продиктованного дьявольской фантазией. Ядовитые иглы, выплюнутые стенами? Шелковая удавка, спускающаяся с потолка? Едкий ядовитый газ, впрыснутый в воздух?..
- Не знаю, что за схему вы сплели, мистер Розенберг, оттого не могу ее комментировать, гениальна она или глупа, но не могу не отметить, что только мерзавцы склонны действовать чужими руками. Вы решили подрядить в помощники Синклера, Коу и Лейтона. Совершенно напрасно. Синклер давно мертв, он погиб первым, еще в лазарете. Коу слишком предан Крамби, чтобы свести с ним счеты, повинуясь вашей невнятной писульке. Лейтон же…
- Что с ним?
Лэйд поколебался. Едва ли он выдал бы этим Розенбергу какую-то важную информацию, просто ему требовалось несколько секунд, чтобы сформировать из мыслей слова.
- Он превратился в кота.
К его удивлению Розенберг хмыкнул. Будто в самом деле услышал нечто забавное.
- Ну конечно. Старый добрый мистер Лейтон. Можно было предположить, что его любопытство сыграет с ним злую шутку. Раз уж вы здесь, могу я предположить, что он мертв?
- Можете. Он мертв. А Коу, может, буль-энд-терьер, но явно не настроен исполнять ваши грязные поручения. Ваша затея сорвалась, в чем бы она ни заключалась. Все кончено.
По кабинету пронесся шелест. Он исходил из дальнего угла, того, где прежде располагался письменный стол Розенберга. Лэйду непросто было ориентироваться в оплетенном паутиной помещении, но направление он поймал верно. Розенберг там. Ждет. Ждет его, Лэйда Лайвстоуна. И скоро дождется, потому что Лэйд Лайвстоун, Бангорский Тигр, уже идет к нему, готовый вытряхнуть из него правду, чего бы это ни стоило. Даже если демон наградил его обликом и свирепостью африканского каймана.
- Выходите, Розенберг. Расскажите мне все, что вам известно. Я не обещаю, что это спасет вам жизнь, но даю слово Бангорского Тигра, я сделаю все, чтобы…
***
Розенберг засмеялся. Смех у него был трещащий, точно в глотке застрял ворох осенних листьев. И, кажется, презрительным.
- Чему вы смеетесь?
- Я смеюсь над вами, Лэйд. Простите меня, но вы дурак. Когда-то это казалось мне просто досадным, но сейчас… Сейчас это кажется мне вопиюще несправедливым. Есть нечто нечестное в том, что человек, вовлеченный в тайные науки, получивший возможности, подобные вашим, настолько слеп, косноязычен и глуп.
Лэйд не ощутил себя уязвленным. Был слишком занят тем, чтобы разглядывать обстановку, пытаясь определить, с какой стороны может грозить опасность. Благодарение Богу, хотя бы не приходилось думать о том, как бы потише передвигаться – укрытый толстым слоем паутины пол скрадывал звуки лучше, чем самый густой персидский ковер.
- Вот как?
- В вас нет прозорливости, - произнес невидимый Розенберг с горечью, - Нет гибкости мышления. Нет тех черт, которые делают из талантливых аматоров настоящих профессионалов своего дела. В глубине души вы лавочник, Лэйд. И обречены им оставаться до конца своей жизни.
- А вы бы, конечно, на моем месте сделались здешним светилом, - огрызнулся Лэйд, невольно задетый, - Не так ли?
И сам понял – с опозданием – да, сделался
