своей груди. Однако она ловко выскользнула из моей хватки и уверенно заявила: «Нет. Я должна видеть это. От начала и до конца». Спорить с её пылающим взглядом было бессмысленно, и я просто сжал руку девушки ещё крепче, чем раньше.
Да, разумеется, публичная казнь Квирелла сможет сдержать оппозицию моей власти на какое-то время. Однако лишь на «какое-то». Думаю, Ада права, и, если мы на корню не изменим фундамент эксильского общества — своими же руками выроем могилу для нашего будущего.
Касательно Пандоры: я исполнил последнюю просьбу моего старшего брата и не предъявил ей обвинений в измене. Хотя серьёзный разговор у нас с ней всё-таки состоялся. Это произошло на третий день после казни Лудо: когда уже собирался ложиться спать, Пандора сама пришла ко мне в апартаменты и со смелостью, ей не свойственной, потребовала разъяснений.
— Я не верю в то, что господин Лудо просто решил отойти от дел, как вы всем нам об этом и объявили. Мне кажется, вы что-то сделали с ним, ваше величество! И я хочу знать что!
— Уверена? Заметь — не я поднял данную тему. Пожалеть не боишься?
Последний вопрос был риторическим, так как я уже решил рассказать всё королеве и поглядеть на её реакцию. Ради этого, с минуту порывшись в ящике своего стола, достал фото интимного характера, раздобытые Адой, и без слов протянул их Пандоре, лицо которой уже было разрисовано всеми цветами палитры сомнений с лёгким оттенком страха и паники.
— Не может быть…, — как только королева поняла, кто именно послужил моделями для данного фотосета, прошептала эти слова и упала на пол. — Вы убили его, не так ли? Убили за измену. А теперь и меня…
— Нет. Тебя, Пандора Анж-Девериус, я не убью.
— Что? Но Лудо…
— Мой брат действительно лишился головы. Однако вовсе не из-за этих фото. Он готовил восстание против меня уже долгое время, хотел поставить под удар тысячи невинных жизней лишь ради достижения собственной цели. Именно это — то, что я не смог ему простить.
Пандора попыталась подняться, одновременно с этим переваривая полученную информацию, однако, споткнулась о подол собственного платья и вновь потянулась к земле. Наблюдать за ней такой — жалкой и потерянной — мне было весьма неприятно, и я протянул своей жене руку как-то машинально, особо не думая. Королева с благодарностью приняла сей жест доброй воли и, оперевшись о неё, уверенно встала на ноги. После чего спросила, смотря мне прямо в лицо.
— Почему же вы не убили меня, ваше величество?
— Не подумай лишнего — вовсе не из-за личной симпатии. Я всегда ненавидел тебя, Пандора, и всегда буду. Также, как и ты меня. Занимательно, не правда ли? Ты — моя жена, но твоя измена меня никак не заботит. Мне абсолютно плевать на то, с кем и когда ты проводишь время. Да и ты тоже ведь никогда не ревновала меня к Аде по-настоящему, разве не так? Ты просто боялась, что она может занять твоё место. Во мне и тебе бежит одна знатная кровь, но в тоже время мы словно живём в двух абсолютно разных мирах. Через призму своего ты ещё с рождения привыкла видеть во мне урода — монстра с чёрными волосами, для которого было бы лучше вообще не рождаться. Я же в тебе — избалованную стерву, что не в состоянии любить никого, кроме себя самой. Иронией судьбы нам пришлось стать мужей и женой, однако ненавистные взгляды, которыми мы смотрели друг на друга, будучи ещё детьми, так никуда не делись. Не думаешь, что это весьма занимательно? А, Пандора?
— К чему вы всё это ведёте, ваше величество? — в глазах Пандоры появились первые слёзы. — Ответьте: почему вы до сих пор меня не убили?
— Потому что это было последним желанием моего старшего брата. Даже на пороге смерти он думал о тебе. Волновался. И мне интересно узнать: чувствовала ли ты к нему тоже самое?
— А разве не очевидно? — больше слёз Пандора не сдерживала. — Я любила его. Всегда. С того самого момента, как впервые увидела. Мы с Лудо были предназначены друг другу судьбой, нознаете, что встало на пути этой судьбы? Вы, ваше величество! И за это я ненавижу вас больше всего.
— Ясно, — я отошёл к окну, не имея ни малейшего желания наблюдать забьющейся в истерике девушкой. — Сейчас иди. Пока не наговорила того, о чём в будущем обязательно пожалеешь.
Долго её уговаривать не пришлось: Пандора тотчас выбежала в коридор, хлопнув при этом дверью так, что даже я подпрыгнул на месте. Ну, а дальше? Это странно, конечно, но я находился в смятении. Раньше Пандора казалась мне обычной, не способной сопереживать другим куклой, живущей в своём собственном фарфоровом замке, но, похоже, даже в ней есть место такому светлому чувству, как любовь. Возможно, она — лишь ещё одна несчастная, изо дня в день просыпающаяся с мыслями о том, что её мечтам и желаниям никогда не суждено сбыться. Да, возможно… А, может, и нет. В любом случае, с самого начала наши с ней отношения были построены не на любви, а на ненависти, и уже ничто не в силах стереть прошлое, стоящее между нами. К тому же, подозреваю, Пандора, также, как и я, не сильно-то жаждет что-то менять.
— Может, пойдём прогуляемся? — голос Ады мгновенно вырвал меня из круговорота собственных мыслей. — Ты как будто не здесь: думаю, такое количество работы после многолетнего отдыха действительно вредно для здоровья. Отдохни — а то так и рехнуться недалеко.
В ответ на это замечание я лишь улыбнулся и уверенно кивнул. Про себя же подумал: не будь тебя рядом со мной всё это время — с ума я сошёл бы уже давным-давно. Если поразмыслить, то за последнее время в моих отношениях с Адой поменялось нечто действительно значимое. Такое чувство, будто она, в точности также, как и я когда-то, начинает сносить передо мной бетонные стены, выстроенные за много лет для защиты собственных души и сердца. И всё началось с того поцелуя… До сих пор губы пылают, когда вспоминаю о нём. Он был страстным, жгучим, сладким и жадным — таким, что навсегда оставил в памяти имя, лишь одно упоминание о котором заставляет все внутренности сжиматься до боли, а сердце ускоряться в тысячу раз. Ада. Ада Норин.
Чем больше времени я провожу с этой беловолосой девушкой, тем сильнее становится чувство, что я к ней питаю. Люди и эксили привыкли называть его
