Книга Черный гондольер - Фриц Лейбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
Лишь усилием воли удерживаюсь я от пространного рассказа про недвусмысленно чудовищные предположения, вынуждающие меня решиться – в пределах ближайших восемнадцати часов и не позже! – на отчаянный и, по сути, пагубный шаг. Записать надо так много, а времени почти не осталось.
Самому-то мне для подкрепления собственной убежденности никакие письменные доводы не нужны. Все это для меня куда реальнее, нежели повседневная обыденность. Стоит мне только закрыть глаза – и я словно наяву вижу побелевшее от ужаса, большеротое лицо Альберта Уилмарта, мученика мигрени. Верно, есть тут нечто от ясновидения, поскольку, сдается мне, выражение его лица не то чтобы сильно изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз. Мне ничего не стоит вновь услышать эти отвратительные манящие голоса – точно гудение адских пчел и великолепных ос, что поселились во внутреннем ухе, которое я теперь не в силах заткнуть, да и не захочу того вовеки. Больше скажу: внимая им, я задумываюсь, а стоит ли вообще записывать этот из ряда вон выходящий документ. Его найдут – если, конечно, и впрямь найдут! – в месте, где люди серьезные не придают значения странным откровениям и где шарлатаны встречаются на каждом шагу. Может, оно и к лучшему; может, стоило бы подстраховаться и порвать в клочки этот лист… Я-то сам нимало не сомневаюсь, к чему приведут систематические научные попытки исследовать те силы, что подстерегли меня в засаде и очень скоро заявят на меня права (и добрый ли прием меня ожидает?).
Однако ж писать я буду – пусть лишь из странной личной прихоти. Сколько себя помню, меня всегда влекло литературное творчество, но вплоть до сегодняшнего дня некие неопределенные обстоятельства и сумеречные силы не позволили мне закончить ничего, кроме нескольких стихотворений, по большей части коротких, и прозаических мини-этюдов. Любопытно проверить, не освободило ли меня хотя бы отчасти от этих комплексов новообретенное знание. Когда я закончу свое изложение, еще успеется подумать, не разумнее ли было бы уничтожить рукопись (до того, как я совершу акт разрушения более великий и значимый). По правде сказать, меня не особенно волнует, что случится или не случится с моими собратьями; на мой эмоциональный рост, равно как и на общую направленность моих приверженностей, оказывалось глубокое влияние (да уж, воистину из самых бездн!), как читатель убедится в свой срок.
Пожалуй, стоило бы начать повествование с простого изложения фактов: с интерпретации экспериментальных данных профессора Атвуда, с переносного магнитооптического геосканера Пейбоди или с устрашающего сообщения Альберта Уилмарта о сногсшибательных всемирных исследованиях последнего десятилетия, что вела тайная клика преподавателей далекого Мискатоникского университета в кишащем чародеями, одетом тенью Аркхеме и несколько их коллег-одиночек из Бостона и Провиденса, штат Род-Айленд, или с туманных подсказок, что с подлым простодушием просочились даже в стихи, написанные мною за последние несколько лет. Но, поступи я так, вы бы тотчас же приняли меня за психопата. Причины, приведшие меня, шаг за шагом, к нынешним моим страшным убеждениям, сошли бы за прогрессирующие симптомы, а чудовищный ужас, за ними стоящий, все сочли бы кошмарной параноидальной фантазией. На самом деле, вероятно, именно так вы в конце концов и решите в любом случае, и тем не менее я поведаю вам обо всем, что случилось, – так, как оно все произошло со мной, шаг за шагом. Тогда вы окажетесь ровно в том же положении, что и я: у вас будут те же самые шансы распознать, где заканчивается реальность и вступает в игру воображение и где иссякает воображение и начинается душевное расстройство.
Возможно, за последующие семнадцать часов случится или откроется что-нибудь, что отчасти подтвердит истинность моих записей. Но я так не думаю: ведь проклятое космическое сообщество, заманившее меня в ловушку, исполнено неизъяснимого коварства. Вероятно, мне не дадут докончить рассказ; не исключено, что меня опередят в моем намерении. Я почти не сомневаюсь, что они до сих пор держались в стороне, только потому что уверены: я все сделаю за них. Впрочем, не важно.
Встает солнце – алое, кровоточащее, над предательскими, осыпающимися холмами Гриффит-парка. (Название «Глухомань» здесь подошло бы куда больше.) Морской туман все еще обволакивает расползающиеся предместья внизу, его последние струи стекают с высот сухого Лаврового каньона, но далеко на юге я уже начинаю различать черные скопления нефтяных вышек близ Калвер-Сити: ни дать ни взять роботы на негнущихся ногах изготовились к атаке. А будь я у окна спальни, что выходит на северо-запад, я бы видел, как ночные тени еще мешкают на обрывистых пустошах Голливуда над смутно различимыми тропами – извилистыми, заросшими травой, кишащими змеями. По ним я бродил, прихрамывая, едва ли не каждый день моего земного бытия, разбирая и осваивая их все более настойчиво.
Свет теперь можно и выключить: мой кабинет уже заливают лучи неяркого алого света. Я сижу за столом – я готов писать весь день напролет. Вокруг меня все на первый взгляд кажется надежным и безопасным: все в порядке, все как надо. Не осталось никаких следов лихорадочного полуночного отъезда Альберта Уилмарта вместе с его магнитооптическим аппаратом, привезенным с Востока, но, однако ж, я словно вещим взором прозреваю перед собою его искаженное страхом, большеротое лицо; вот он, машинально вцепившись в руль своего миниатюрного «остина», удирает через пустыню, точно перепуганный жук, а геосканер лежит на сиденье рядом. Солнце нового дня настигло его раньше, чем меня, – на обратном пути в его обожаемую, невероятно далекую Новую Англию. Дымный алый блеск этого солнца отражается в его расширенных от страха глазах, ибо не знаю, какая сила заставила бы его повернуть к той земле, что неуклюже сползает в необъятный Тихий океан. Я обиды на него не держу – с чего бы? Нервы его вконец расшатаны ужасами, которые он храбро помогал расследовать в течение десяти долгих лет, вопреки советам более уравновешенных товарищей. А в самом конце ему, надо думать, открылись такие кошмары, которых и вообразить невозможно. И однако ж, он выждал, чтобы позвать меня с собою, и один только я знаю, чего ему это стоило. Он дал мне возможность бежать; если бы я того хотел, я мог бы и попытаться.
Повесть
Впоследствии Вольф и Терри разошлись во мнениях по поводу того, попросил ли малыш Томми, слегка невпопад, выключить сине-зеленый ночник (позднее известный как призрачный светильник) до или после первого застольного разговора о призраках с седоволосым стариком (овдовевшим почетным профессором, бывшим алкоголиком – четыре года как в завязке – и отцом Вольфа Кассиусом Крюгером) в гостиной его темного, чрезмерно большого и, пожалуй, жутковатого дома на крытом лесистом склоне узкой, точно каньон, долины Гудленд в округе Марин, к северу от Сан-Франциско, где в сезон дождей нередко случались оползни.
Начнем с того, что таких разговоров было не один и не два, а несколько, в разные вечера. Да и в их содержании не было ничего чрезмерно пугающего, во всяком случае на первых порах – больше обсуждали знаменитые литературные произведения о призраках, чем реальные или вымышленные житейские истории. Так что ни Терри, ни Вольф не беспокоились всерьез, услышит ли Томми.
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Черный гондольер - Фриц Лейбер», после закрытия браузера.