серьезным, но Варнаву отчего-то казалось, что Почитатель так просто не отпустит их. Слишком ущемлено будет его самолюбие после провала.
Ванрава это не волновало. Он спас себя и своего напарника, а до остальных ему уже не было никакого дела.
Они летели в Космической Пустоте, огибая глыбы и кометы, прилетевших от взорвавшихся во тьме звезд. Космолет на автопилоте уворачивался от лениво летевших метеоритов. Вокруг бесконечная тьма.
Ванрав был доволен. Он наконец-то смог сослужить Альянсу хорошую службу и, когда вся катавасия уляжется, Вильгельма забросят в тюрьму, жизнь на Земле уничтожат, а Планету отдадут под полигон, его наградят. Ванрав мечтал получить заслуженное годами уважение Единого Космического Государства, ведь это был не единственный раз, когда он помогал учредить козни против всеми нелюбимого Почитателя. И сейчас, наконец-то, его заметили. Пособник даже обещал замолвить за него словечко.
Годрик же сидел на соседнем к капитанскому креслу и теребил ногти, кусал губы. За последние часы беготни он ужасно устал, осунулся и, казалось, постарел. Цвет его лица стал нездорово серым, губы побледнели и не могли растянуться даже в фальшивую, уже привычную для Годрика улыбку. Он чувствовал себя погано, погано настолько, что ему было даже тяжело подобрать слова, чтобы ответить Ванраву на его вопросы, и молчал.
Ванрав не знал о том, что Годрик предупредил Вильгельма и Норриса о готовившемся покушении – иначе бы сдал друга властям как изменника. Не знал, как долго и мучительно думал Голден о своем предательстве, как не спал ночами, бродил по пустынным улицам Шаттла и останавливался у дома Вильгельма, долго глядел в окна и надеялся, чтобы хоть кто-то вышел из дома и заметил его, а потом возвращался и шутил с Ванравом, помогал ему собирать вещи и боялся даже оговориться, что все еще переживал о судьбе Почитателя. Желания нарывали его на две части, и между желанием угодить другу, Ванраву, который так часто вытаскивал его из заварушек, что Годрик должен был ему жизнью, и Вильгельмом, с которым хотел дружить многие годы и которым восхищался, оставалось все меньше места. Но желания не могли пересечься – их встреча была бы погибелью для Годрика.
Стоило Годрику узнать о настоящей причине предательства, в сердце его закрались сомнения. Он не хотел вредить Вильгельму. Совсем не хотел.
Он помнил их дружбу, которая разрушилась, не успев начавшись. Они ведь общались достаточно хорошо, даже ездили вместе в поездку на одну из Планет Почитателей, когда Норрис заболел и полететь не смог, а Джуди взяла с собой подругу. Годрик помнил, с каким упоением рассказывал ему Вильгельм о проектах Почитателей, о которых тогда уже много знал, как открывал ему тайны функционирования Планет, о которых Годрик не подозревал. Годрик уже тогда понял – из Вильгельма выйдет толк, и хотел приблизиться к будущей звезде. Но ни у Ванрава, которому не хватило академических знаний, ни у Годрика, который не слишком нравился Норрису, сблизиться с будущим Почитателем не вышло.
Может, Ульман когда-то стер из памяти Вильгельма воспоминания о времени, что он провел с ними. Может, Генрих Ульман уже тогда решил будущее своего подопечного, никто уже не сможет сказать, сколько шагов в будущее прописал для себя Ульман, но место для себя подле Вильгельма он расчистил на миллионы лет вперед. Он даже продумал, как будет следить за Почитателем, когда его не будет рядом.
Но Голден, к сожалению, все помнил. И иногда даже жалел, что не почистил свои воспоминания, когда была возможность.
Ему захотелось, наплевав на запреты Единого Космического Государства, написать Почитателю или даже приехать в Альбион и встретиться с ним. Преступить Закон, разрушить все построенное за годы слепого подчинения Родине. Рассказать все, что знал. Хоть как-то помочь тому, кого поработило самое непонятное чувство низких существ – привязанность к человеческой самке. Ведь окончательно он согласился на план Ванрава только из-за желания убрать Катю подальше от Почитателя – слишком плохо она на него влияла, но он не хотел проблем для Эльгендорфа. Наоборот, желал для него самого лучшего. Настолько, что был готов предать единственного мало-мальского друга, оставить их многолетнюю дружбу и спасти Эльгендорфа с его Планетой. Просто за то, что Вильгельм был Вильгельмом, что когда-то они дружили, Годрик был готов уничтожить доверие и преступить Закон, чтобы дело Вильгельма жило, а с ним – и сам Вильгельм.
Но все, что уже сделано, не давало возможности сделать шаг назад. Однако он все еще мог протянуть руку помощи, и протянул, отправив спасительные письма Вильгельму и Норрису, на всякий случай продублировав текст.
– Хорошо, что все закончилось, – наконец-то вырвалось у Годрика. Искусанные губы будто бы с трудом открылись, а от лживых слов ему было дурно. Но нужно продолжать играть роль напарника. Назад дороги нет. За побегом всегда была только тьма – о сбегавших до них ничего не было известно.
– Закончилось? Нет, Годрик. Все только начинается. У Вильгельма еще будет много шансов пожалеть о своем проигрыше. Игра только стартовала, муки еще впереди, – ответил Ванрав, направив корабль за россыпь метеоритов, летевших на них. Он улыбался.
Годрик шмыгнул носом, отвернулся. Они подлетели к границе Патруля, Ванрав нажал на кнопку перемещения, а звезды перед глазами медленно начинали закручиваться в спираль.
– Куда мы летим? Я так далеко не улетал никогда, – спросил Годрик, обнимая себя руками.
– Подальше от всех. Туда, где нас не найдут, а то мне что-то слабо верится, что эти двое сдержат обещания на скамье подсудимых и не проболтаются о нас. Лучше нам поблизости Альбиона или Академии пока не появляться, – ответил Ванрав и, открыл банку пива с громким пшиком. – Хорошо, что я не забыл купить ящик в магазине у дома. Жалко будет, если рецепт с людьми пропадет. За победу!
Он с наслаждением выпил всю банку и бросил жестянку назад. Годрик проследил за ним молча. Он, как и Вильгельм, пиво не особо любил.
– На заброшенные платформы? Или ты отвезешь нас в район, где живут сбежавшие нарушители порядка? – спросил Годрик.
– Нет, ты что? Дальше. Мы же не бутылку с ядом украли, а предали Почитателя. Нас там поймают. Мы летим на Планету мусорщиков, – ответил Ванрав, причмокнув. Липкая полоска пива испачкала его усы.
Годрик замолчал. Сглотнул ком сожалений и снова уткнулся в окно.
Мусорщик. Теперь он – отброс общества, которому даже на самой отдаленной платформе не было места. А ведь был, был-то помощником Почитателя. Был – и в миг все потерял.
Мир перед глазами превратился в белую пелену. Их медленно начинало сжимать.
