следующий день, рано утром, во дворе стояли лошади, готовые к дороге; в горнице закусывали. И Дубравка вышла к князю, чтобы проститься и сказать ему на дорогу доброе слово; вся свита Болеслава была в сборе, и десять из них, верхом, провожали потом князя до лужицкой границы. Пришел момент расстаться, и весь двор Болеслава вышел провожать Мешка, который в короткое время сумел снискать себе их дружбу, уважение и любовь. Кортеж двинулся из ворот замка при громких возгласах всех присутствующих.
Ни Доброслав, ни Власт не смели больше напоминать князю ни об опасности, которая ему грозит, ни о том, что не следует ему особенно доверяться даже самым близким его слугам. Впрочем, опасности не было, пока с ними находились люди, посланные Болеславом провожать Мешко до самой границы его владений.
Наконец, Полянский князь, щедро наградив чехов, отправил их обратно с поклоном в Прагу, и, оставшись один со своей свитой, велел остановиться для отдыха, и сам, утомленный дорогою и зноем, прилег под деревом и крепко заснул.
Власт, подыскивая себе тенистый уголок, отошел далеко от обоза и лег в густом кустарнике, откуда, не замеченный никем, он мог прекрасно видеть, что делалось около князя. Жара не давала ему возможности заснуть, и он лежал, раздумывая над событиями последних дней. Вдруг совсем близко послышался ему какой-то шорох, и сквозь ветви Власт увидел недалеко от куста, под которым он укрывался, Стогнева и Войслава, шепотом переговаривавшихся о чем-то между собою. В первый момент Власту не удалось ничего разобрать, но, насторожив слух и придвинувшись осторожно к двум приятелям, он услышал несколько отрывочных фраз Стогнева.
— Сегодня ночью… чего нам ждать больше? Ясно, что он нас предал немцам…
— Успеем дома, — уговаривал Войслав. — Уговорим Сыдбора…
— Для того чтобы обо всем рассказал Мешку? Никого не нужно, — настаивал Стогнев. — Я сам предателю воткну в грудь копье, и не станет его ранее, чем успеет проснуться. Мы вдвоем с тобою сладим со всей этой троицей. Это Доброслав повел его к чехам… А сын Любоня — явный христианин, разве я не видел его входящим в христианскую кумирню и братавшимся с черными жрецами?…
Так сговаривались между собою некоторое время два заговорщика, пока Стогнев не убедил Войслава в необходимости покончить с князем до возвращения их в Познань. Решили не ложиться ночью и ждать, пока все заснут, и привести в исполнение свой ужасный план. Стогнев рассчитывал на помощь нескольких ему преданных людей, слуг князя.
Когда заговорщики ушли, Власт, объятый ужасом, вышел из-под куста и поспешил отыскать Доброслава, чтобы известить его о грозящей опасности. Он должен был избегать глаз обоза и исполнить это так, чтобы не возбудить подозрения ни в ком. Надо было и князя предупредить о том, что ему готовилось, и по возможности обдумать защиту.
Власту посчастливилось, он скоро нашел Доброслава в совершенно пустынном месте, чистящим своего коня. Там они, без страха быть подслушанными, могли свободно поговорить. Власт передал каким-то чудом услышанный им разговор Стогнева с Войславом.
Мешко между тем спокойно спал под дубом, подложив под себя красную попону; Доброслав не решался будить его. Он терпеливо ждал пробуждения князя, чтобы тотчас же подойти и нему.
Власт стал наблюдать за тем, что делается в обозе, чтобы в случае надобности задержать того, кто хотел бы подойти к князю раньше Доброслава.
Устав с дороги, князь спал крепким сном почти до вечера; к счастью, ржание лошадей разбудило его, а когда он начал протирать глаза, Доброслав, не теряя минуты, подошел и, понижая голос до шепота, сказал:
— Милостивейший князь, Власт подслушал разговор: Стогнев с Войславом решили убить вас ночью…
Мешко не тронулся с места, остался спокойным и равнодушным. Он велел передать себе все, что Власт слышал, и, встав со своего места, отпустил преданных ему юношей, не проронив больше ни слова.
Немедленно велел седлать лошадей. Стогнев подошел к князю за приказами. Мешко не подавал виду, что подозревает его. Заговорил с ним обыкновенным тоном, приказав поскорее собраться в путь, и со спокойным выражением лица сел на лошадь.
Доброслав был изумлен и решил, что князь не поверил рассказам Власта, а так как больше не оказалось случая поговорить с князем, то он держался вблизи, чтобы в случае надобности защищать его.
Дорога все время шла дремучим лесом, через который с трудом приходилось пробираться; кто пожелал бы наблюдать Мешко, не мог бы уловить на лице его даже тени беспокойства. Уже поздно вечером он отдал приказ расположиться в лесу между скалами, образовавшими как бы стену, перед которой протекала река Лаба. Противоположный берег был тоже страшно крутой. Сквозь поредевший в этом месте лес виднелась даль реки, которая несла свои воды то между лугами и непроходимыми лесами, то между разбросанными в хаотическом беспорядке гигантскими серыми каменными глыбами.
Приказано было развести костры и жарить дичь, убитую по дороге, а лошадей пустить на луга. Князь выбрал место для ночлега под старой сосной и велел приготовить себе там постель, заявив Стогневу, что утомлен, и приказав всем лечь спать пораньше, так как он решил на заре тронуться в дальнейший путь.
Доброслав с возрастающим беспокойством присматривался к князю, в котором не замечал ни малейшей перемены в настроении. Стогнев, наоборот, нервничал и ходил нахмуренный.
После ужина все поспешно начали укладываться спать, оставив только стражу в некотором расстоянии от обоза; костры мало-помалу начали потухать, и черная молчаливая ночь спустилась над табором. Доброслав и Власт подползли поближе к князю, чтобы в случае опасности прийти к нему на помощь. Кругом царила абсолютная тишина. Немного спустя, из-под старой сосны раздалось ровное и сильное дыхание спящего Мешко.
Прошло еще несколько минут, и двум христианам, спрятавшимся в кустах, послышался шорох: это Стогнев и Войслав подкрадывались к князю, который все сильнее похрапывал. Ночь была темная, и можно было различить только силуэты двух убийц.
Они остановились возле Мешка, и вдруг раздался придушенный крик.
Доброслав кинулся к князю и увидел, как тот, вскочив, схватил Стогнева за горло и, бросив его на землю, задушил. Войслав, который в первый момент онемел от ужаса и неожиданности, бросился наутек.
Когда Власт и Доброслав приблизились, Стогнев был уже мертв.
Князь крикнул, чтобы немедленно зажигали костры. Он спокойно продолжал стоять над трупом, ища глазами сообщника Стогнева.
Когда вспыхнул огонь, глазам слуг представилась страшная картина; встревоженные, они стояли, не зная, что делать дальше.
Мешко сделал знак, чтобы оттащили труп Стогнева и сбросили со скалы в Лабу. Никто не смел противоречить, и приказ
