ценных источников и мемуаров об орловщине, среди которых работы современников событий Я.М. Шафира и В.В. Альмендингера1, а также воспоминания Я.А. Слащева-Крымского, П.Н. Врангеля, А.И. Деникина, В.А. Оболенского и др.2 Материалы московских и симферопольских архивов активно используются и в новейшей научной литературе, посвященной орловщине3. Но потенциал архивных документов по теме далеко не исчерпан. Большой интерес в этой связи представляют материалы созданной по приказу А.И. Деникина комиссии по делу о восстании капитана Орлова в Крыму под председательством генерал-лейтенанта А.С. Макаренко, полный текст итогового доклада которой публикуется впервые.
Мемуаристы и историки, разнящиеся в оценках выступления Орлова, единодушны в определении его как явления, уникального для истории Гражданской войны в России, когда младшие офицерские чины подняли бунт против военачальников, обвинив их в развале тыла и измене идеалам добровольческого движения. Орловщина, прозванная современниками «обер-офицерской революцией», примечательна многими особенностями. Это и легкость, с которой бунтовщики брали крупные города Крыма; и широкое к ним сочувствие местного населения; наличие идеологии, хоть и весьма противоречивой; снисходительное, на протяжении долгого времени, отношение к орловцам со стороны военного руководства Крыма, позволившее всей этой эпопее растянуться на несколько месяцев. Немаловажным представляется значение орловщины для окончательного падения авторитета Главнокомандующего Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) А.И. Деникина и передачи им власти генералу П.Н. Врангелю.
Говоря о предпосылках орловщины, в первую очередь следует остановиться на фигуре самого лидера восстания – Н.И. Орлова. Родившийся в семье канцелярского служащего в 1890 г. в Симферополе, Николай Иванович Орлов уже в юном возрасте проявил себя в качестве вожака местной молодежи. Со школьных лет «Колька» (именно «Колька», а не Коля) всегда был во главе всякого движения. Он – первый силач в гимназии, он – атаман наших боев с ненавистными реалами4, он никогда не выдаст» – вспоминал друживший с ним с 1-го класса Симферопольской мужской гимназии П.М. Скуляр5. Поведение подростка Орлова вовсе не ограничивалось любовью к тяжелой атлетике, футболу и участием в перепалках с реалистами. Как отмечается в публикуемом ниже докладе, «за «громкое поведение» [он] был удален из одной из гимназий. В период первой революции (1905) отличился тем, что послал письмо к состоятельному лицу с требованием денег и с угрозами». Согласно подпоручику А. Динцеру, участнику и одному из идеологов мятежа, который оставил записки об орловщине, «в кружке лиц, группировавшихся вокруг Орлова в его юношеские годы, сила физическая и сила духа ценились выше всего. Любимым занятием этого кружка были спортивные игры, состязания в силе и ловкости. Эти занятия и развлечения, сплетаясь с рассказами о событиях 1905–1906 годов, создавали в умах их некоторый героический эпос сильных духом и телом людей. Немалою популярностью пользовались и рассказы об Алиме – «крымском разбойнике»6 как первом Крымском революционере»7.
Будучи отчислен из казенной гимназии, Орлов доучивался в частной гимназии М.А. Волошенко, после чего поступил в Варшавский ветеринарный институт, который не закончил и прапорщиком отправился на войну. Поначалу он служил в Севастопольской крепостной артиллерии, затем несколько лет в 194-м Троицко-Сергиевском пехотном полку. На войне Орлов был ранен, получил золотое оружие и Георгиевский крест и выслужился до чина штабс-капитана. Как подчеркнуто в докладе, «в капитаны переименовался сам уже в период гражданской войны, по-видимому, за выслугу лет».
Осенью 1917 г. вскоре после ранения Орлов уехал в Крым, став одним из руководителей антибольшевистского сопротивления. Выдержав на рубеже 1917–1918 гг. во главе сформированной им в Симферополе офицерской роты несколько стычек с матросами, он после занятия города большевиками с отрядом в 40 человек ушел в горы. При немцах Орлов вернулся в родной город, где возглавил образованное летом 1918 г. Общество взаимопомощи офицеров. В момент ухода оккупантов с полуострова симферопольский комитет по охране города постановил организовать отряд для поддержания порядка, формирование которого поручили Орлову8. Сформированные им роты, составившие офицерский батальон, вошли в состав Добровольческой армии. В декабре 1918 г. батальон был преобразован в Симферопольский офицерский полк, входивший в состав Крымской дивизии Крымско-Азовского корпуса. Орлов, очевидно, рассчитывал на назначение командиром полка, но в итоге начальник дивизии генерал-майор А.В. Корвин-Круковский назначил на это место полковника П.Г. Морилова. Орлов, который имел бесспорные заслуги в деле организации добровольческих частей, обладавший большим авторитетом и отличавшийся самолюбием, очевидно, был уязвлен таким решением.
В январе 1919 г. Орлов с отрядом был отправлен в Евпаторию для «очистки евпаторийских каменоломен от многочисленных бандитов и комиссаров», что им было выполнено. Спустя некоторое время его батальон командировали на фронт в Северную Таврию, откуда в мае-июне 1919 г. Орлов ездил во главе комиссии в Екатеринодар за обмундированием для полка, а в июле вызвался добровольцем для отправки в Сибирь в войска А.В. Колчака. Тем не менее, дальше штаба Верховного главнокомандующего ВСЮР в Таганроге он не уехал, проведя там несколько месяцев и осенью 1919 г. вернувшись в Симферополь. Таким образом, значительную часть 1919 года он провёл не на передовой, а в тылу белых, в разъездах по южной России, где был свидетелем картин разложения штабов ВСЮР: пьянства, спекуляции, слабой осведомлённости о состоянии частей и т. п. По показаниям многих мемуаристов, добровольческий энтузиазм капитана к середине 1919 г. заметно угас. Пересекшийся с Орловым в конце июня 1919 г. П.М. Скуляр вспоминал, как тот «качал головой и говорил, что наступление сорвется, что нужно молодым офицерам сплачиваться в «боевой союз и требовать чистки тыла и штабов»9. «Взгляды его на будущее, – писал об их последней встрече в октябре 1919 г. в Симферополе В.В. Альмендингер, – и даже весьма близкое, были более чем пессимистичны. На мое возражение – как можно так думать об этом сейчас, когда наши войска продвигаются вперед и повсюду, как будто, успехи, когда занят Орел и т. п., – он ответил: «Это все ерунда, увидишь, как за несколько дней все покатится назад». Я пытался спорить, но он меня начал уверять, что то, что он видел в Таганроге и Ростове, т. е. в глубоком тылу, не предвещает ничего хорошего, и достигнутый успех превратится в катастрофу. Поговорили мы так с полчаса, и в конце разговора он, как всегда, заикаясь, сказал мне: «Увидишь, будет обер-офицерская революция»10.
Вокруг осевшего к концу 1919 г. в родном городе Орлова формируется кружок младших офицеров. В последних числах декабря 1919 г. ему поступает предложение от новоназначенного Я.А. Слащевым заведующим корпусным тылом и формированиями князя С.Г. Романовского сформировать «Особый отряд защиты Крыма», чуть позже известный как 1-й Крымский пехотный полк добровольцев или Симферопольский офицерский полк.
Орлов согласился и занялся комплектацией отряда посредством личных приглашений знакомых офицеров, расклеивания афиш и листовок, рассылки вербовщиков по другим городам
