вновь открылась, и в гостиной оказался всё тот же Сорвенгер – строгий мэр, сжимающий на этот раз в руке нож. Юлиан скрестил руки на груди, ибо на этот раз не ощущал никакой опасности.
Лицо Якоба застыло в изумлении, когда он понял, что начал охладевать. Тело мэра покрылось льдом и, после щелчка пальцев Гарета разлетелось на тысячи маленьких осколков.
– Это не смешно, Гарет, – строго произнёс Юлиан. – Ты не сможешь провернуть то же самое с настоящим Сорвенгером.
– Ещё как смогу. Он не сможет даже приблизиться ко мне.
После очередного щелчка пальцев Сорвенгер появился уже не в строгом костюме, а в самых настоящих доспехах. В правой руке он сжимал меч, а в левой – щит.
Это напомнило Юлиану серебряного рыцаря Халари. Сверкающий доспех, испепеляющий взгляд, зловещая походка – юноша буквально глядел в глаза страха. Но старался сохранять душевное спокойствие, потому что рыцарь был всего лишь частью иллюзии.
Подняв вверх руку, Сорвенгер что-то пробормотал, после чего на его ладони загорелись четыре шара – чёрный, голубой, красный и белый. Подавшись вперёд, он приготовился атаковать, но вновь напоролся на сопротивление Гарета.
Сорвенгер вновь застыл на месте, но на этот раз не сгорел и не раскололся. Его ставшие растерянными глаза лихорадочно бегали вправо-влево, пытаясь осознать, что за сила смогла его остановить, но, будто в упор не замечали улыбающегося Гарета.
– А так я выведаю все его секреты, – произнёс младший Тейлор. – Зачем ему Проксима, как он собирается возродить Халари и зачем ему ваза Артемиды.
Он верил в то, что говорил, но Юлиан не мог сказать того же самого.
Неожиданно облик Сорвенгера начал искажаться, будто он являлся частью телевизионной помехи, после чего благополучно развоплотился. Сзади послышался голос Лиама Тейлора:
– И думать не смей. Мы много раз говорили об этом.
– Я – единственная надежда этого города, отец! – подорвался Гарет. – Дай мне шанс.
– Я никогда не прощу себя, если не уберегу своего сына. Знаю, ты считаешь едва ли не гением, но, даже не представляешь, насколько хитёр Сорвенгер и каким арсеналом знаний обладает. Оставь это дело для взрослых.
– Вы то и дело и говорите «Оставь это нам» или «Мы во всём разберёмся». «Надежда есть». Вы только говорите, но ничего не делаете. Нам пора сделать решительный шаг. Атаковать врага его же оружием.
Лицо Лиама выглядело как никогда уставшим.
– Я всё сказал тебе, – произнёс он. – И думать не смей.
Несмотря на то, что Юлиан больше всех желал расквитаться с Сорвенгером, он был согласен со старшим Тейлором. Жизнь всячески намекала, что не стоит лезть на рожон.
Юлиан и сам многократно пытался противоборствовать этой системе. Он незаконно проникал в дом Грао Дюкса, начал безрассудную битву против Аарона, из которой хоть и вышел победителем, но никакого удовлетворения не получил, намеревался убить подозреваемого, но невиновного Ганса Сорвенгера.
Всякий раз это заканчивалось настолько плохо, что заставляло Юлиана не только жалеть о содеянном, но и раскаиваться.
Но, между тем, Гарет был прав – «взрослые» то и дело обещали во всём разобраться, но, вместо этого, сидели на месте.
Исключением не стала и Ривальда Скуэйн, к которой Юлиан всё-таки решился наведаться после просьбы мистера Тейлора.
– Вы сказали «с Сорвенгером»? Выходит, вы его помните?
– Конечно, помню. Ему удалось обмануть весь мир, но меня-то тут не было. Действие заклятья не добралось до Эрхары.
– Зато я был здесь. Но не забыл его. Почему я помню его?
– Как раз об этом я и собиралась тебе рассказать, но ты перебиваешь. Умнее не стал, зато стал куда более дерзким. Видимо, мне стоило вернуться раньше.
– Рассказывайте ужё. Всё. Как вы выбрались? Зачем выбрались? Как Сорвенгер всех обманул?
Появился Джо, налив собеседникам вина. Когда дворецкий покинул гостиную, Ривальда начала:
– Я погибла, и почти сразу оказался в пустынном, мрачном и холодном месте. Казалось бы, оно полностью состояло из черноты. Чёрные стены, чёрные полы, даже подобия чёрных деревьев. Я думала, что это ад, но потом меня поприветствовали демоны Люциэля и с чем-то поздравили.
– Люциэль? Так он существует?
– Я просила не перебивать меня. Демоны громко смеялись и говорили, что я здесь навечно. Отправили меня в тюремную камеру, в которой не было окон. Сначала ничего не было видно, и я думала, что ослепла. Но позже глаза привыкли, и я начала ориентироваться там. Я ожидала пыток, но никто не пытал меня. Я было обрадовалась, пока не поняла, что тьма и тишина – это и есть моя пытка. Мне даже сон не нужен был, потому что бестелесная душа в нём не нуждается. Это так же горько, потому что я не могла забыться даже там.
Иногда ко мне приходили демоны и смеялись надо мной. Рассказывали мне о самых плохих днях моей жизни, словно заставляя переживать их снова и снова. Внутри меня кипела злость, и в один момент я поняла, что, несмотря ни на что, у меня ещё остались силы. Я взяла в плен одного из демонов и сама стала пытать его. Я ставила ему условие, что готова отпустить его, если он устроит мне встречу с Люциэлем. Он всячески отпирался и клялся, что не способен на это, но я стояла на своём. В один момент он сказал, что есть способ.
Как ты понял, мы его использовали, и я оказалась лицом к лицу с Люциэлем.
– Как он выглядел?
– Ещё раз перебьёшь, и я закончу. Неважно, как он выглядел. Ужасный. Настолько, что описать это невозможно. Но я попросила его отпустить меня. Он смеялся, но я не сдавалась. Тогда он наконец-то предложил мне сделку. Люциэль отпустил меня, но взял обещание, что я приведу ему того, кого он ненавидит больше всего – Отречённого. Он почти всемогущий – ему не составило труда освежить моё разлагающееся тело и вдохнуть в него душу. Ни одного шрама, представляешь себе? Я как новая.
– Халари…
– Да, я была очень рада, когда узнала от Лиама о том, что ты знаком с историей о Люциэле и Халари. Это избавило меня от необходимости в сотый раз это пересказывать.
– Вы привели ему Отречённого?
– Ещё нет.
– Что будет, если вы не справитесь?
– Таким образом, мы подошли к нашей главной проблеме. Ничего хорошего не будет, потому что я заключила с ним особенную сделку. Скажем так, официальную. Если я её нарушу, разрушится проклятье, которое сдерживает Люциэля внутри Эрхары и… Он придёт к нам в гости. Могущественный. Злой. Голодный. Винящий в своих бедах всех нас. Боюсь,
