Чем интересен для нас подход Юнга? Прежде всего, его прямой увязкой с каналом взаимодействия человека с «морфогенетическим полем», континуумом смыслов, миром идей — Великим Нечто. Этот канал, собственно говоря, и позволил привнести в человеческую психику архетипы. Он сделал возможным язык как средство общения и труд как способ взаимодействия. Будучи едиными у всех людей, архетипы сделали возможным понимание языка разными личностями и позволили сформировать у людей установки и доминанты на совместное выполнение тех или иных действий.
Юнговы архетипы можно понять как глубинные саморазвивающиеся программы, обеспечивающие возможность все более и более тесной связности людских сообществ. Причем коллективов все более возрастающей сложности и мощности!
Эгрегор: прозрение Андреева
Перейдем к следующему пророку эволюционного скачка.
Едва ли не самая удивительная книга второй половины ХХ столетия — «Роза мира» Даниила Андреева. Написанная в нечеловеческих условиях Владимирского централа, обращенная ко всем и ни к кому, работа становится все более важной для понимания перспектив человечества. Ее можно поставить в ряд с величайшими текстами-откровениями в мировой истории. У Андреева нет не только аналогов — у него нет ни предшественников, ни последователей. Притягательная и одновременно отталкивающая, глубочайшая и смутная, кристально ясная и намеренно запутанная, эта книга содержит в себе учение Андреева о мультиверсуме — связной иерархии миров. Мы скажем лишь о том, что касается нашей темы.
Андреев считал, что все религии отражают разные пласты единой духовной реальности. Он понимал Космос как многослойные и многомерные метрики пространства-времени. Он духовно проникал в «слои инобытия», погруженные в другие потоки времени и другие виды пространств. Иногда они «просвечивают» сквозь процесс, воспринимаемый людьми как история. Для их анализа Андреев ввел в оборот понятие «эгрегора». Вот он-то имеет самое прямое отношение к эволюционному скачку человечества. Эгрегоры — это нематериальные образования, возникающие из неких излучений психической природы, генерируемых большими коллективами людей. Эгрегоры обладают временно сконцентрированным, волевым зарядом. Свой эгрегор имеет любое государство. Они есть у народов, племен, партий и религиозных организаций. Эти иноматериальные существа статичны и неагрессивны, они не принимают участия в борьбе сил Добра и Зла
Многие считают Андреева сумасшедшим. У большинства его читателей голова кругом идет от эгрегоров, от демонов (которые на самом деле — даймоны, помогающие человеку решать его проблемы) и «желтых клубящихся пространств» обитания эгрегоров. Именно поэтому «Роза мира» до сих пор не принята и не признана, пребывая на самой периферии интеллектуального подполья. Но ведь мозги-то у читателей этой книги путаются от самого что ни на есть вторичного, внешнего. Хотя, кто его знает — где внешнее, а где внутреннее…
Но при всех обстоятельствах мы уверены, что главной заслугой Андреева стало признание реальности существования полевой коллективной психики — эгрегора как энергоинформационной коллективной сущности, некоего нечеловеческого разума. Андреев понял, что это — отдельная реальность, что эгрегоры живут в своем измерении. Они воздействуют и на привычный нам мир, на общество. Именно эти воздействия, по мысли Андреева, многое объясняют.
Эгрегоры — это особые информационные субъекты, которые влияют на психику людей.
Пример эгрегоров? Если обращаться к русской жизни, то есть эгрегор «крейсер «Варяг», скажем. Он заставляет нас драться до последнего, а добровольную сдачу в плен считать позором. Поэтому сценарий с «боем до последнего патрона» проходит по всей русской истории ХХ века. Примеры того, как наши предпочитают умереть, но не покориться, есть и в Русско-японскую, и в Гражданскую, и в Отечественную, и в Афганскую, и в Чеченскую войны. И на суше, и на море.
Психоистория Льва Гумилева
Однако Андреев был не одинок. Есть личность, выступающая не только современником автора «Розы мира», но и его сотрудником — если брать последнее слово в исконно русском, а не нынешнем смысле этого слова. «Со-трудником» Андреева стал великий русский географ и историк Лев Николаевич Гумилев.
Именно он создал, сидя в ГУЛАГе, науку, которую гений по другую сторону Атлантики, Айзек Азимов, в образно-художественной форме воплотил в одной из самых выдающихся в фантастической литературе эпопей: цикле «Основание» (в русском переводе их еще называют книгами об Академии). Гумилев создал психоисторию — теорию пассионарности. Теорию о том, как рождаются народы-этносы, как совершают чудеса на подъеме, как надламываются и как умирают.
Гумилев тоже наткнулся на необыкновенное явление в истории. Группы людей, объединенных общим порывом и общим действием, превращаются в некие особые надчеловеческие существа со своим разумом и инстинктами. В существа с тысячами глаз, ушей и сознаний.
Впрочем, обо всем — по порядку.
Итак, этнос — это природная форма существования вида «хомо сапиенс» («человек разумный»). Этносы отличаются друг от друга не языком и не религией, а стереотипами поведения. В одной и той же ситуации немец, перс и русский ведут себя совершенно по-разному. Эти стереотипы поведения выступают как высшая форма приспособления человека к ландшафту, в котором он живет.
Пассионарность — это избыток биохимической энергии живого вещества. Пассионарность обратна инстинкту, она определяет способность людей к сверхнапряжениям, способность впитывать энергию окружающей среды и выдавать ее в виде работы. Именно пассионарность заставляет людей жертвовать даже собственной жизнью во имя избранного идеала, великой цели. Пассионарность порождает жертвенность. Способности пассионарного человека могут быть высокими, малыми и средними. Пассионарий одинаково легко может идти на подвиги и на преступления, на творчество и разрушение. Но пассионарий всегда неравнодушен. Пассионарность может жить долго, целых 40-50 поколений до своего угасания.
Этносы комплиментарны по отношению друг к другу. А что есть комплиментарность? Это подсознательное ощущение симпатии или антипатии одного этноса по отношению к другому. Именно благодаря комплиментарности народы делят всех остальных людей на «своих» и «чужих».
Гумилев выдвинул и теорию консорции — группы людей, которые объединены одной исторической судьбой (кружки, артели, секты, банды). Консорции иногда распадаются, а иногда переходят в конвиксию, в группу, объединенную однохарактерным бытом и семейными связями.
Субэтнос («поднарод») — это элемент этноса, взаимодействующий с другими субэтносами. В сильной и процветающей нации субэтносов много. (Если вспоминать о русском народе, то можно говорить о субэтносах поморов, казаков, волгарей, новороссов, чалдонов и т.д.) Когда народ приходит в упадок, то число субэтносов падает до одного, который затем превращается в реликт, в остаток, в воспоминание о некогда могучем прошлом.
Гумилев открыл пассионарные толчки: периоды бурного рождения у народа большого числа детей с пассионарными характерами, но почему это происходит и каковы источники пассионарных взрывов, он не знал. Однако именно Гумилев показал, что пассионарные толчки происходят у разных народов в одно и то же время в особых зонах: полосах на поверхности Земли шириной примерно в триста километров и длиной примерно в половину окружности Земли. Так, будто кто-то в космосе стегает нашу планету огромным невидимым бичом, оставляющим пассионарные «рубцы». Но Гумилев не смог объяснить, почему происходят эти точки-нахлесты, с какой периодичностью.
