крайней неопытности автора».
14 октября репертуарно-художественная коллегия МХАТа постановила: «Признать, что для постановки на Большой сцене пьеса должна быть коренным образом переделана. На Малой сцене пьеса может идти после сравнительно небольших переделок. Установить, что в случае постановки пьесы на Малой сцене она должна идти обязательно в текущем сезоне, постановка же на Большой сцене может быть отложена и до будущего сезона. Переговорить об изложенных постановлениях с Булгаковым».
15 октября 1925 года Булгаков в категорической форме писал одному из руководителей театра В. В. Лужскому: «Глубокоуважаемый Василий Васильевич. Вчерашнее совещание, на котором я имел честь быть, показало мне, что дело с моей пьесой обстоит сложно. Возник вопрос о постановке на Малой сцене, о будущем сезоне и, наконец, о коренной ломке пьесы, граничащей, в сущности, с созданием новой пьесы.
Охотно соглашаясь на некоторые исправления в процессе работы над пьесой совместно с режиссурой, я в то же время не чувствую себя в силах писать пьесу наново.
Глубокая и резкая критика пьесы на вчерашнем совещании заставила меня значительно разочароваться в пьесе (я приветствую критику), но не убедила меня в том, что пьеса должна идти на Малой сцене.
И, наконец, вопрос о сезоне может иметь для меня только одно решение: сезон этот, а не будущий.
Поэтому я прошу Вас, глубокоуважаемый Василий Васильевич, в срочном порядке поставить на обсуждение в дирекции и дать мне категорический ответ на вопрос:
Согласен ли 1-ый Художественный Театр в договор по поводу пьесы включить следующие безоговорочные пункты:
1. Постановка только на Большой сцене.
2. В этом сезоне (март 1926).
3. Изменения, но не коренная ломка стержня пьесы.
В случае, если эти условия неприемлемы для Театра, я позволю себе попросить разрешения считать отрицательный ответ за знак, что пьеса «Белая гвардия» — свободна.
Уважающий Вас М. Булгаков».
В ходе доработки пьесы Булгаков сделал попытку спасти пьесу «косметическим» ремонтом, кое-что «выбросить», кое-что изменить. Но вскоре он понял, что дело не только в том, что он представил «пухлый том «инсценированного» романа», как писал П. Марков. Счет был предъявлен более глубокий и принципиальный. Можно ли себе представить на советской сцене Мышлаевского, бросающего в партер следующие слова: «Сейчас в комиссаров буду стрелять... Ах ты, ма...» А весь этот эпизод и действия Мышлаевского спровоцированы фразой Алексея Турбина: «А вслед за ним придет и совершенно неизбежно с полчищами своих аггелов Троцкий». В Троцкого и направляет маузер, взятый у Шервинского, Виктор Мышлаевский. Мог ли Луначарский, прочитав все эти сцены, одобрить их? Конечно, нет... И не только эти, но и другие «белогвардейские» сцены... Так что работа началась по разным направлениям, и по уплотнению романного материала, и по устранению уж слишком резких в идеологическом отношении сцен.
Так возникла вторая редакция пьесы «Белая гвардия».
Питерские ученые-булгаковеды опубликовали первую редакцию «Белой гвардии», исключив из текста ряд сцен, имевших принципиальное значение, и почему-то опубликовав их отдельно.
Первая редакция пьесы «Белая гвардия» в пяти актах публикуется по позднейшей машинописной копии с поправками рукою Е. С. Булгаковой, Ф. 562. К. 11. Ед. хр. 3; публикуется впервые самый полный текст пьесы, более близкий к роману, чем другие редакции.
77
Рукой Елены Сер. Булгаковой над этой фразой вписаны француз. слова: Qui va à la chasse, perd sa place. — Кто место свое покидает, тот его теряет (фр., букв.: кто уходит на охоту, теряет свое место).
78
Воистину — се дней Александровых восходящее солнце. — Это еще одно свидетельство того, что Турбины, Мышлаевский действительно смотрели спектакль «Павел Первый» в театре Соловцова по пьесе Д. С. Мережковского:
«Александр (с балкона) ...Все при мне будет, как при бабушке...
Талызин (указывая на Александра). Точно ангел в лазури небесной парит!
Депрерадович. А солнце-то, солнце — се Александровых дней восходящее солнце»
(См.: Мережковский Д. СС в четырех томах. Т. 3. С. 87).
79
Дышала ночь восторгом сладострастья... — романс «Письмо» (См.: Мазуркевич В. А. Стихотворения. СПб., 1900. С. 104–105).
80
Seien Sie bitte so liebenswürdig, Herrn Major fon Dust an den Apparat zu bitten Ja... Ja... — Будьте любезны, позовите к телефону господина майора фон Дуста... Да... да... (нем.)
81
Wir haben die Ehre. Euer Hohheit, zu begrüssen. — Имеем честь приветствовать вашу светлость (нем.).
82
Ich freue mich herzlich das Sie, mane Herren, gekommen sind. Bitte, nehmen Sie Platz. Ich habe eben die Nachricht von sehr schwerem Zustande unserer Armee bekommen. — Я очень рад вас видеть, господа. Прошу вас, садитесь. Я только что получил известие о тяжелом положении нашей армии (нем.).
83
Das haben wir ja schon lange erfaren. — Мы об этом знали уже давно (нем.).
84
Das ist ja unerhört! — Это неслыханно! (нем.)
85
Mein General, wir haben gar keine Zeit. Wir mussen... Ваше превосходительство, у нас нет времени. Мы должны... (нем.)
86
Herr Doctor, seien Sie so liebenswürdig... — Господин доктор, будьте так любезны... (нем.)
87
Fertig. — Готово (нем.).
88
Sogleich. — Сейчас (нем.).
89
...напевает сквозь зубы «Пупсика». — «Пупсик» — оперетта немецкого композитора Жана Жильбера (настоящая фамилия — Макс Винтерфельд (1879–1942). Известен как автор 50 оперетт.
90
Так в рукописи. А по смыслу: «Не сметь вставать!» В других копиях исправлено.
91
В машинописи: «Примай его». Явная опечатка.
92
Бест (перс.) — в Иране основанное на старинном обычае право убежища на территории некоторых священных и неприкосновенных мест (мечетей, гробниц, с XIX века — помещений иностранных посольств и других учреждений, пользующихся экстерриториальностью. См.: Энциклопедический словарь. М., 1980. С. 137).
93
Этой фразы нет в рукописи. Вставлена по смыслу. — Прим. В. П.
94
«Мы отдохнем, мы отдохнем!» — слова Сони из пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня».
