значит, медведь здесь явно был и, рассердившись на что-то, рыл землю. Не иначе тогда и рычал, давая знать всем кругом о своем недовольстве. Интересно, что же ему могло так не понравиться? Вон сколько земли наворочал…»
Решил разобраться в причинах, заставивших топтыгина рыть землю, и беспечно сделал несколько шагов к разрытому месту. Как вдруг откуда ни возьмись передо мной возникло что-то серо-грязное, взметнулось вверх вместе с комьями земли, и раздался такой рык, что едва не оглох, а уж сердце ушло не то что в пятки, а провалилось куда-то гораздо глубже, к самой подошве сапога. Зато кровь прихлынула к голове, и я на какое-то мгновение не мог сообразить, что за препятствие возникло у меня на пути.
То был медведь собственной персоной, лежавший до того в вырытой им яме, а при моем появлении выскочивший оттуда, и сейчас он пытался дотянуться до меня, но сделать несколько решительных разделявших нас шагов ему что-то мешало. Наконец до меня дошло, то одна из его задних лап накрепко засела в капкане, и он стоит, балансируя, лишь на одной ноге, пытаясь вырвать вторую, застрявшую. Если у него это получится, то жить мне осталось меньше меньшего, поскольку о заряженном ружье я совершенно забыл и, сам того не сознавая, медленно пятился назад в сторону сосны, надеясь там найти спасение.
И тут, когда до сосны оставалось совсем чуть, у меня под ногами раздался звонкий щелчок, и левую ногу пронзила нестерпимая боль. Споткнувшись, не выпуская ружье из рук, упал назад, не понимая, что происходит, и уже лежа увидел, что угодил ногой в хорошо замаскированный листвой и сухим хворостом капкан, поставленный хозяйственным Вакулой с другой стороны полянки.
Медведь же меж тем опустился на все четыре лапы и принялся грызть железо, сомкнувшееся у него на лапе. Превозмогая дикую боль, перевернулся на бок и рассмотрел свой капкан, соображая, могу ли без посторонней помощи как-то освободиться из него. Даже попробовал надавить на освободившуюся пластину, что защелкнула при поднятии челюсти этого страшного механизма, но все бесполезно. Мое счастье, на сдавивших ногу дугообразных полосах кованого железа не было шипов. Видно, у доморощенного мастера не хватило умения, а то и просто поленился приделать их для верности. Так что мне хоть в чем-то повезло.
В это время медведь, убедившись в тщетности освободиться из капкана, вновь поднялся на задние лапы с явным намерением добраться до меня. И тут я вспомнил о ружье и, приставив приклад к плечу, попробовал прицелиться. Зверь словно почуял, чем грозят ему два ствола, пляшущие в моих руках, и неожиданно лег на землю, а потом ловко сполз в вырытую им яму. И вдруг позади себя я услышал громкий собачий лай, решив, будто ко мне подоспела подмога из деревни, глянул назад, но то оказался не кто иной, как хромающий ко мне Джой, издающий яростное и потому хриплое тявканье. До этого мне просто не приходилось слышать подобной злобы в его голосе, а тут он буквально на глазах преобразился, шерсть на загривке у него вздыбилась, и он неудержимо двигался в сторону залегшего в свое убежище зверя.
— Джой, ко мне! — закричал что есть силы, хорошо понимая, чем грозит необученной собаке встреча с противником, многократно превосходящим пса в силе, весе и хитрости.
И тот послушался, прискакал к моему лицу и внимательно глянул мне в глаза, как бы спрашивая, какие будут дальнейшие указания. Его преданность вызвала у меня прилив сил, и теперь уже я сам попробовал встать на ноги, но не удержался и рухнул обратно на землю. Поняв, что самому снять капкан с ноги вряд ли смогу, решил подползти вместе с ним ближе к машине и потянул за цепь, одно из звеньев которой было наглухо приковано к основанию адского механизма. Цепь оказалась достаточно длинной, не меньше двух метров и другим концом пристегнута к березовому бревну, лежащему поблизости в кустах.
Насколько помню, охотники зовут такое приспособление «потаск», поскольку бревно тащится за пойманным зверем и не дает ему далеко уйти. И только тут до меня дошло, мой собрат по несчастью, прицеплен точно к такому же бревну, но по какой-то причине не может сдвинуть его с места. Внимательно посмотрел в его сторону, где продолжал сидеть в своем укрытии бурый пленник, и понял, его бревно застряло меж двух березок, которые и помешали ему добраться до меня. Аж пот пробил от такого открытия! А если он сообразит и двинется в обратную сторону, то бревно потащит за собой, а там… Нет, об этом лучше не думать. Всяческий охотничий азарт исчез из меня после того, как сам оказался пленен, словно какой зверь. Мысль работала лишь в одном направлении: как быстрее доползти до машины, а потому потянул за цепь, и бревно слегка подалось. Напрягся, и через какое-то время оно уже лежало рядом со мной. Был бы вместе со мной топор, который легкомысленно оставил в машине, мог бы перерубить его и снять треклятую цепь. Но… Джой явно принести мне его не догадается, потому придется ползти. Кинул взгляд в сторону медведя и к моему неудовольствию тот вновь выбрался из ямы и поглядывал в нашу с Джоем сторону с вполне определенным желанием. Больше я в его сторону не глядел, а полз, останавливался, подтаскивал бревно и вновь полз.
Абзац шестой
Сколько у меня ушло времени, чтоб добраться ползком до машины, сказать не берусь. Полчаса, час, а может, и все два, но вот я уж сижу, обливаясь потом, на подножке уазика и вставляю ключ в замок зажигания. Мотор взревел, и тут послышался громкий рык медведя. Но не такой, как раньше, злобный и яростный, а, как мне показалось, почему-то печальный.
Ружье, которое вопреки предсказаниям некоторых драматургов, так и не выстрелило, я прицепил к брючному ремню и дотащил вместе с бревном до машины. Теперь все было делом техники: вытащил из-за сиденья топор и с особым рвением перерубил ненавистный потаск. Первым делом подсадил в машину пса, ни на шаг не отходившего от меня. Он отлично справился со своей задачей, и, думается мне, именно его появление каким-то странным образом подействовало на медведя и заставило залечь в яму. Почему? Не знаю, не ведаю, да, если честно, и знать не хочу. Факт остается фактом, Джой не испугался лесного чудища, каким тот ему наверняка показался и не забился, в кусты или там под машину. Вот что значит истинное чувство любви и преданности. Он и
