Теперь я точно написать хочуО двоюродном моём брате.Ему я много строчек посвящу,Единомышленнику, и по перу собрате.
Его я место должен заменить в строю,Как говорящих, так и пишущих по-русски,Коллеги цеха и по слову и перу,С которым, как всегда, мы были близки.
На сороковой день Платон был уже с Ксенией.
Как ему показалось, Татьяна подчёркнута была с нею вежлива и приветлива.
Но этим событиям предшествовало другое, произведшее на Платона не меньшее впечатление, чем смерть брата и внезапно возникшая симпатия к Татьяне. И событие это произошло опять с собакой.
Ещё в середине сентября, в попутной машине своего знакомого, Платон повёз в Москву Мусю, сидевшую в любимой ею старой спортивной сумке.
Та стояла на коленях у Платона, а Муся до поры до времени не подавала никаких существенных признаков беспокойства. Только один раз она повернулась головой в сторону водителя. На крутом левом повороте перегрузка вынудила кошку высунуть голову из сумки и удивлённо обернуться назад, словно молчаливо спрашивая:
Кто это меня так сильно тащит назад? Затем она снова перевернулась головой в сторону возможной потенциальной опасности.
Так как Тишку и Соньку Платон отвёз домой ранее, то теперь на даче оставалась только одна кошка – самая старая Юлька, всё время куда-то надолго уходившая.
На работе коллеги сочувствовали Платону, за полгода потерявшего сразу сестру и брата.
– «Да! В жизни всякое бывает! Сегодня человек живёт, живёт, а завтра… умирает!» – на редкость философски заметил Гудин.
– «Ешьте боярышник! От него голова не болит!» – решила обрадовать загрустивших коллег, расщедрившаяся Надежда.
– «Зато жопа…!» – начал, было, Платон ставить ту на место из-за её не к месту высказываний, но понял, что сейчас это тоже не к месту.
И вот, в один из сентябрьских дней Надежда позвала Платона на улицу. Там, около стены их здания, в груде брошенного строителями мусора, кто-то копошился и скулил.
Надежда грубо стала звать собачьего детёныша. Из-под обломков сначала показалась любопытная мордочка симпатичного щеночка, который пошёл было навстречу её голосу. Но тут же, испугавшись, щенок спряталась обратно. На этот раз он залез в обрубок оцинкованной водосточной трубы. Платону пришлось взять её и буквально высыпать щенка на улицу.
Он взял на руки доверчивый тёплый комочек, и, в сопровождении Надежды, понёс в офис.
По всему было видно, что той не дают покоя лавры спасительницы бездомных собак, но зачастую чужими руками. Платон даже уточнил, а правильно ли они поступают?
Ведь наверняка где-то бегает мать щенка.
Но Надежда была непреклонна:
– «Что ты?! Ты же видишь, что он потерялся! Если его оставить, то прибегут собаки из другой стаи и просто загрызут его!».
Платон не стал спорить с заядлой собачницей.
Опять Надежда раскошелилась на покупку Платоном еды для щенка. Опять подготовили коробку и тряпку. Всё шло по уже отработанному сценарию. Опять Надежда брала к себе в офис щенка поиграть, но тот прятался от навязчивой незнакомки.
Несмотря на протесты Платона, Надежда навязчиво уговорила его забрать щенка, как оказалось девочку, к себе на дачу для сторожей, или для жителей в соседнюю деревню. Тот согласился. И решающим здесь стало чувство, сразу же нахлынувшее в, изголодавшуюся без забот о слабых ближних, душу Платона. Платон тайно мечтал, что Ксения согласиться.
После работы он посадил щенка в сумку и на плече повёз в метро. При подъезде к «Выхино» собачонка высунула любопытную мордочку, благодаря чему один очередной знаток собак сразу определил её пол и возраст. Более того, он сказал, что пёс породистый. Поскольку Надежда Платона отпустила пораньше, то в электричке народу было мало. Доехали спокойно.
Однако старший сторож садоводческого товарищества Платона Василиса Васильевна объяснила ему, что им нужен только кобель и желательно весеннего рождения, чтобы успел за лето вырасти и окрепнуть.
Так что Платону пришлось принести собаку на свой участок.
Да он в то время, в принципе, и не возражал. Он уже проникся к собачонке очень тёплым чувством. Вспомнив о Тане, недолго думая, назвал щеночка Маня.
