психолога, Гомера. Ахиллес видит Приама, отца своего смертельного врага Гектора, и плачет над его горем. В эту минуту он вспоминает своего собственного отца, такого же точно осиротевшего старика, и горе обоих сливается у него в уме. Пенелопа жалеет до слез старика-странника, думая при этом, что ее некогда сильный и красивый муж сейчас, вероятно, такой же жалкий старик. И каждый из нас испытал подобные чувства. Жалея, например, маленького сироту, мы тут же живо представляем себе собственного ребенка на его месте и наше сострадание к чужому ребенку становится еще более острым. Думаю, это испытал любой. Точно так же, глядя на горящий город, Сципион представлял свой собственный обожаемый Рим в пламени, и плакал над страданиями смертельных врагов.
125
Это доказал в своей блестящей статье Груэн (Gruen E.S. The origins of the Achaean war // Journal of Hellenic studies. 1976. Vol. 96. P. 48–53).
126
Оропский конфликт вызывает большие споры. Дело в том, что, хотя, как мы видели, отдельные эпизоды его известны из разных античных авторов, полный рассказ дает только Павсаний. А как я уже неоднократно говорила, писатель этот не заслуживает доверия. Главный камень преткновения заключается в том, что сохранилась надпись, почетный декрет из Оропа в честь благодетеля города, ахейца Гиерона из Эгиры. Он отстаивал дело оропцев на двух ахейских собраниях и помог им вернуть свой город и изгнанников (Syll3, 675). Эта надпись явно противоречит сведениям Павсания. Поэтому сделано было много попыток согласовать эти два источника (Colin G. Rome et la Grèce de 200 à 146 avant J.-C. P., 1905. P. 504–507; Larsen. Op. cit. P. 486–487; De Sanctis. IV, 3, 82–83). Груэн (P. 51–53) же утверждает, что текст Павсания изобилует такими грубыми ошибками, что «спасательная операция бесполезна». Вот эти ошибки.
Во-первых, как мы уже говорили, афиняне не могли разориться в результате Персеевой войны, а значит, Павсаний путает ее со Второй Македонской войной, бывшей почти за 50 лет до того.
Во-вторых, сведения о договоре, в результате которого в Оропе появился афинский гарнизон, неправдоподобны.
В-третьих, трудно принять сообщения о подкупе ахейских политиков.
Наконец, главным действующим лицом оказывается не Меналкид и не Калликрат, а Гиерон, о котором Павсаний вообще не упоминает. Поэтому весь его рассказ нужно отбросить.
Я не могу с этим согласиться. Колин говорит, что сведения Павсания надлежит принимать, если они не противоречат другим источникам (Colin. Op. cit. P. 611–612). Можно предложить другой вариант: сведения Павсания надлежит принимать, если они подтверждаются другими источниками. Дело в том, что повествование Павсания, как многих подобных ему авторов, всецело зависит от того, какого писателя он сейчас перелагает. Часто сведения его совершенно фантастичны, но иногда он компилирует Полибия. В данном случае на удивление весь скелет его рассказа точен. В основе его лежит, несомненно, текст Полибия, правда, немного покалеченный и исковерканный.
Первое. Действительно был конфликт между Афинами и Оропом.
Второе. Действительно третейский суд принадлежал Сикиону.
Третье. Действительно сикионцы присудили афинян заплатить 500 талантов, а римляне снизили пеню до 100 талантов.
Все это подтверждают другие источники, в том числе Полибий.
Наконец, как видно из самого декрета в честь Гиерона, Ороп действительно обратился за помощью к Ахейскому союзу.
Вероятно, Павсаний просто скомкал конец. Мне представляется вероятным, что брошенные Меналкидом и Калликратом, оропцы обратились к другим деятелям союза, которые и оказали им наконец реальную помощь. Об этом Павсаний забыл упомянуть.
Что касается денег, то Полибий подтверждает, что и Калликрат, и Диэй брали взятки (XXIV, 12, 14; XXXIX, 11). Меналкид даже сидел в тюрьме за какие-то махинации, поэтому нет основания не верить здесь Павсанию. Сообщение же о том, что Афины обеднели из-за Македонской войны, очень любопытно. Дело тут не в путанице, как говорит Груэн. Павсаний сознательно и последовательно обвиняет во всех бедах Эллады римлян. Логика его такова. Римляне заставили греков помогать себе в Персееву войну и полностью разорили их. Следствие — случаи, подобные оропскому конфликту.
К этому же разряду не ошибок, а намеренно тенденциозных сведений относится сообщение о договоре между Афинами и Оропом. Явная ложь, имеющая целью обелить Афины. Но здесь все шито белыми нитками и истина легко выходит наружу.
127
Larsen. Р. 300.
128
Стратегом в то время был Диэй. В тексте Полибия стоит: «Диэй и Дамокрит, незадолго перед тем благодаря смутам получившие право возвратиться из ссылки» (XXXIX, 10, 9). Поэтому Диэя считали тоже изгнанником и даже возможно сотоварищем Полибия. Однако сейчас всеми принята конъектура, еще давно предложенная Швайгхаузером, исправившим τετευχοτες на τετευχως. Таким образом, в изгнании был один Дамокрит (Schweighaeuser J. Polybii Megalopolitani Historiarum quidquid superest recensuit, digessit, emendatiore interpretatione, varietate lectionis, adnotationibus, indicibus, illustravit. 8 vol. Leipzig, 1789–1795; Gruen. Op. cit. P. 54).
129
Вольбэнк отмечает, что политический климат в Ахейском союзе был очень неблагоприятен для вернувшихся ахейских изгнанников, так как все они были в тесной дружбе с римлянами (Polybius. Р. 10).
130
Ливий единственный автор, который говорит, что он принял яд (Ер. 52). Но, вероятно, он путает его с Диэем. В эпитомах вообще много ошибочных сведений об Ахейской войне. Например, сообщается, что римляне разрушили Фивы и Халкиду.
131
Gruen. Op. cit. P. 68.
132
См. комм. 133.
133
В обоих отрывках — о неумелом пловце и об изумлении, вызванном поведением врагов — в сохранившемся тексте отсутствует имя действующего лица. Традиционно оба фрагмента относят к Диэю. Но Груэн предполагает, что речь идет о Критолае. Сравнение с неумелым пловцом равно может быть отнесено к обоим лидерам. Поразившее же действие римлян, согласно Груэну, начало войны (Gruen. Op. cit. P. 65). Но я не придерживаюсь этого толкования по причинам, изложенным в следующем комментарии. И так как нам неизвестно другое действие римлян, которое могло бы так изумить Критолая, я предпочитаю традиционное отождествление. Мне представляется очень убедительным толкование Мищенко. Диэй был удивлен, что победитель сам предлагает заключить мир.
134
Scullard. A History. Р. 291.
135
«Ахейская война, которая привела к разрушению Коринфа и временному роспуску Ахейской конфедерации… одна из самых сложных проблем древней истории» (Larsen. Р. 489).
