И поскольку Делвила нигде не было видно, они учинили, что хотели. Ревом пантер наполнили сводчатые галереи подземного города. Потом увеличились в размерах. Когда люди в панике побежали вверх по наклонным проходам, по шахтам, их уже ждали тяжело топочущие мамонты. Хоботы двигались горизонтально и вертикально, действуя как дубины хлысты молоты камни. Когда чудища закидывали хоботы над плоскими головами, обнажались гигантские красные провалы их пастей; громадные, как балки, белые бивни выступали вперед, раздавался гулкий раскатистый зевок. Звук, подобный шуму бушующего прибоя, заставлял скучившихся людей бросаться врассыпную. Мамонты, серо-черные, пританцовывали. Затаптывали выходы из шахт. Люди устремлялись из подземных помещений наверх. Там были: белый воздух, туманное небо, резкий ветер… и первобытные чудища, как из гренландских времен. Одурманенные толпы кидались назад, на подземные ярусы. Их преследовал по пятам жуткий звериный рев, рев гигантов. Те окончательно распоясались, самовластие довело их до безумия. Как тут убежишь. Шахты обрушились, проходы к фабрикам Меки завалило камнями. Через все щели люди карабкались наверх, перекрывая пути друг другу. Теперь все бежали навстречу звериному реву. Где рев, там должно быть выводящее из-под земли отверстие. Ментузи и Кураггара, меняя обличья, неистовствовали; счастье клокотало в их глотках: «Тумтум! тумм тумм!»
ПОТОМ ОНИ ПОКИНУЛИ визгливый Лондон, водоворот барахтающихся дрожащих людишек. Они жаждали увидеть Корнуолл, Делвила. Пятеро гигантов увязались за ними — последние из тех, что строили лондонские подземелья. Двое прыгали как кузнечики, хотя высотой были с человека: терли прозрачными пергаментными надкрыльями о задние конечности, так что их повсюду сопровождал стрекот. Прыгая, они отталкивались задними, сложенными острым углом ногами, расправляли крылья — и могли одним махом перескочить через каменистую осыпь. Трое других плыли по воздуху — в виде желтых облачков цветочной пыльцы. Облачко иногда колыхалось и расползалось, но потом пыльца снова собиралась в плотный комок и летела вперед, словно брошенный камень.
Делвил шел через Дартмурский лес; Корнуолл остался позади. Вдруг желтое облачко — гудящее, словно комариный рой, — мягко легло на его большие карие глаза. Он поднял руку, чтобы этот рой отогнать. Но облачко прильнуло плотнее, распространяя аромат цветущей липы, — и по переносице сползло ко рту. Змеи в паху Делвила дернулись к новому облачку, которое устроилось вокруг бедер. Змеи, словно бичи, взвивались вверх, обрывали верхушки елей, ломали ветки. Осыпаемые градом ветвей, стрекочущие кузнечики (которые теперь тоже приблизились) отступили в чащу черного леса. Делвил повернулся спиной к облачкам, чихнул, отер глаза волосатой ручищей. Но едва он глубоко вздохнул откашлялся сплюнул — и наклонил голову, потому что в уши ему снова что-то гудело, — как смех Ментузи и Кураггары разодрал воздух. Они махали крыльями над верхушками елей. И каркали; их шеи, алчно вытянутые вперед, почти голые, были ржаво-бурыми; перья воротников — серыми; оба зависли в воздухе. Тут Делвил узнал гигантов, с которыми боролся. Он вообще-то направлялся на континент, в поисках чего-то неопределенного… Но в данный момент схватился за уши, сунул руку в рот, чтобы избавиться от щекочущей пыльцы. Эту неуловимую субстанцию он судорожно сжимал пальцами, сдавливал, разрушал; локтями отбросил вниз два назойливых облачка, норовивших снова соединиться; стиснул их коленями. Зажал крепко. Пыльца обесцветилась; потом покраснела, как раскаленные угли. Гудение сменилось быстро оборвавшимся свистом, цыканьем, как у дрозда. Змеи, раззявив пасти, хватали-всасывали-заглатывали клубящуюся пыльцовую массу.
В то время как округлившиеся змеиные тела изгибались поворачивались раскачивались и постепенно опять уплощались, Делвил поднял кудлатую голову, присыпанную еловыми ветками. И медленно обернулся. Оба белоголовых сипа, с вяло обвисшими крыльями и вздернутыми плечами, нагло каркали на него с верхушки дерева. Делвил негодующе заревел:
— Эй, Кураггара, Ментузи, это опять вы!
Ментузи рассмеялся:
— Взгляни на мой крючковатый клюв. Я запросто порву твою шкуру.
Кураггара:
— Сегодня я грязная. Но на сей раз это не лошадиные потроха. А человечьи.
Делвил задохнулся от ярости. Его карие влажные глаза выступили из орбит. Он надолго утратил дар речи. А потом заголосил-заплакал:
— Вот что вы себе позволяете! Вот что творите! Все, значит, было ради этого. Великая война. Освоение Гренландии. Отражение нашествия драконов.
Кураггара приподнялась на сизо-серых лапах:
— Мы сейчас как раз из Гренландии. Потому и веселимся. Драконов мы видели, подо льдом. Теперь мы — драконы.
— Ты, Кураггара, в самом деле дракон. И ты, Ментузи. Вы жрете лошадей. И людей.
Тут Делвил разрыдался. Тело его сотрясалось в страшных конвульсиях. Оба сипа отлетели подальше. Визжа и пофыркивая, высунулся из подложечной впадины Делвила гигантский кораллово-красный полип: пурпурная роза; реснички ста щупалец энергично заколыхались; щупальца выгнулись. И внезапно, пока змеи толчками выбрасывали вверх воду, из глотки давящегося полипа полетели камни куски дерева; щупальца задрожали; под полумесяцем ротового отверстия сверкнули, словно глаза, голубые почки.
— Я не живу с вами, — прокряхтел Делвил. — Я не вашей крови. Я хочу на континент. Хочу к Мардуку.
Сипы крикнули:
— Ха-ха! К Мардуку… Хочешь жрать траву, как люди? Может, и помогать им? Они порадуются.
Но уже затрещал, захрустел лес: Делвил тронулся в путь.
— Я к Мардуку. Я к Мардуку.
Он, что-то бурча себе под нос, энергично шлепал вперед. Кузнечики исчезли. Цветочная пыльца колышущимся слоем лежала на земле, издыхала в судорогах. Кураггара и Ментузи, каркнув, набрались мужества и, догнав Делвила, уселись ему на плечи, затеяли драку с плюющимися водой змеями.
Делвил перешел вброд бурный Дуврский пролив. Выбрался, шатаясь, на прибрежные скалы: окутанный тучами, зеленовато-черный, страшный. На берегу Рейна провел целый день (его змеи всё не могли напиться). Потом помочился в ближайшее озеро. Пересек Тевтобургский лес. Обошел стороной лесистый Гарц. Оказался наконец в кишащем людьми Бранденбурге, в знакомых краях. Где же Мардук? Грозный великан, высотой до неба, несколько дней простоял в Хафельланде[114]: дышал и только. Белоголовые сипы пытались его раздразнить. Он молча глотал обиду, не трогался с места. Здесь когда-то жил Мардук… Делвил вдруг рыгнул-застонал-завопил — кричал много часов, пока не распугал всех людей в округе. Опустился на колени. Приник лицом к земле. Он узнал дом, в котором когда-то, вместе с Уайт Бейкер — где она теперь? — разговаривал с Мардуком.
Великан крепко ухватил за лапу одного сипа:
— Ментузи, в этом доме должен быть Мардук. Тело Мардука. Я хочу его получить.
