уверены, что в трудную минуту Второй Фонд придет на помощь Первому.
— Совершенно верно, — сказал Мунн. — Я пробыл на Калгане всю войну. Я сказал лорду Штеттину, что Второго Фонда нет, и он мне поверил. Он не боялся Второго Фонда, но не мог заставить людей разувериться в том, во что они верили всю жизнь. Второй Фонд — очень хитрый ход Селдона на шахматной доске Вселенной.
— Вы лжете, — Антор в упор посмотрел на Мунна.
Хомир побледнел.
— Я не считаю нужным не то что отвечать, но даже принимать к сведению подобные заявления.
— Я не хотел вас обидеть. Вы не можете не лгать; вы лжете, сами того не понимая. Но все равно лжете.
Семик положил на рукав Антора сморщенную руку.
— Остыньте, мальчик.
Антор грубо стряхнул его руку и продолжал:
— Простите, но вы вывели меня из терпения. Я видел этого человека всего несколько раз, но могу сказать, что он разительно переменился. Вы знаете его всю жизнь, но ничего не замечаете. С ума сойти можно! Разве это Хомир Мунн? Это не тот Хомир Мунн, которого я знал раньше!
Немая сцена.
— Вы хотите сказать, что я подставное лицо? — крикнул Мунн.
Все зашумели. Антор пытался их перекричать:
— Нет, не в обычном смысле, но тем не менее это так. Замолчите! Послушайте меня!
Вы помните, каким был Хомир Мунн до отъезда на Калган? Это был типичный интроверт, который стеснялся слово сказать, заикался, нервничал. Разве этот человек похож на него? У него уверенный голос, складная речь, он спорит с нами и не заикается. Разве это прежний Хомир Мунн?
Все смутились, даже Мунн, а Антор продолжал.
— Его нужно проверить.
— Каким образом? — спросил Дарелл.
— Вы еще спрашиваете? Самым простым: снять энцефалограмму и сравнить с той, что мы снимали десять месяцев тому назад.
Антор посмотрел на помрачневшего библиотекаря и страшным голосом произнес:
— Только попробуйте отказаться!
— И не думал! — с вызовом бросил Мунн. — Я тот же, каким был всегда.
— О, Галактика! Вы не можете этого знать! — презрительно сказал Антор. — Далее: я не верю никому из присутствующих. Мне нужно снять энцефалограммы у всех. Была война. Мунн был на Калгане. Турбор был на боевом корабле, то есть в районах военных действий. Дарелл и Семик тоже уезжали из города — уж не знаю, куда. Только я оставался в изоляции, поэтому я не верю никому и хочу всех проверить. Чтобы все было по-честному, я первый пройду проверку. Вы согласны? Если нет, я оставлю вас и начну действовать сам.
— У меня нет возражений, — сказал Турбор, пожав плечами.
— Я уже сказал, что согласен, — подхватил Мунн.
Семик согласно махнул рукой, и Антор перевел взгляд на Дарелла. Подумав, Дарелл кивнул.
— Я иду первым, — повторил Антор…
…Молодой ученый сел в кресло, и ломаные линии побежали по расчерченному на мелкие клетки полю. Дарелл вынул из картотеки старую энцефалограмму Антора и показал ему.
— Это ваша подпись?
— Да, да. Проводите сравнение.
На экране проектора появились старые и новые графики: шесть пар ломаных линий.
В темноте раздался торжествующий голос Мунна:
— Смотрите: есть изменения!
— Это первичные линии, Хомир. Они ничего не дают. Добавочные пики, на которые вы показываете, — всего лишь отражения гнева. Смотреть нужно на результирующую линию.
Дарелл тронул какую-то ручку, и шесть пар линий превратились в пару совершенно одинаковых линий, которые слились в одну.
— Удовлетворены? — спросил Антор.
Дарелл кивнул и сел в кресло. За ним сел Семик, затем Турбор. Мунна проверили последним.
Сев в кресло, он несчастным голосом попросил:
— Я иду последним, кроме того, я под подозрением. Нельзя ли сделать на это скидку?
— Мы все учтем, Хомир, — заверил его Дарелл. — Сознательные эмоции отражаются лишь в первичных линиях и не влияют на форму результирующей.
Прошла безмолвная вечность. В темноте прозвучал хриплый шепот Антора.
— Так и есть! Я не рискну утверждать, что это чье-то вмешательство: меня могут обвинить в антропоморфизме. Однако, факт налицо. Наверное, совпадение.
— Что случилось? — крикнул Мунн.
— Спокойно, Хомир, — рука Дарелла сжала плечо библиотекаря. — Они обработали вас.
Зажегся свет, и Мунн, безуспешно пытаясь улыбнуться, посмотрел на товарищей.
— Вы шутите? Вы испытываете меня? Правда?
— Нет, Хомир, мы не шутим.
Глаза библиотекаря наполнились слезами.
— Я не верю. Я не изменился, — тут его осенила догадка. — Вы сговорились против меня!
Дарелл, пытаясь его успокоить, протянул к нему руку. Мунн ударил по руке Дарелла и взвизгнул:
— Вы хотите меня убить! Клянусь Космосом, вы решили меня убить!
Антор бросился на Мунна. Что-то хрустнуло. Когда Антор, дрожа, поднялся, Мунн остался лежать на полу с застывшим на лице выражением испуга.
— Его нужно связать, — сказал Антор, откидывая волосы со лба. — Потом решим, что с ним делать.
— Как вы догадались, что с ним что-то не так? — спросил Турбор.
Антор усмехнулся.
— Это было нетрудно. Видите ли, я случайно узнал, где на самом деле находится Второй Фонд.
Когда потрясения следуют одно за другим, они перестают потрясать.
— Вы уверены? — спокойно спросил Семик. — Случай с Мунном только первый…
— Случай с Мунном — не причина, а следствие, — обернулся к нему Антор. — Дарелл, помните наш разговор в тот день, когда началась война? Я уговаривал вас покинуть Термин. Если бы я мог доверять вам, я бы сказал вам еще тогда то, что скажу сейчас.
— Вы уже тогда знали, где находится Второй Фонд? — улыбнулся Дарелл.
— Да, я понял это в тот момент, когда узнал, что Аркадия полетела на Трантор.
— При чем здесь Аркадия? — Дарелл вскочил на ноги. — Что вы хотите этим сказать?
— Ничего, кроме того, что и так ясно. Аркадия, оказавшись на Калгане, в ужасе бежит оттуда в самый центр Галактики, лишь бы не домой. Наш лучший человек, лейтенант Дириге, попадает под контроль. Хомир Мунн, оказавшись на Калгане, тоже попадает под контроль. Мул, завоевав Галактику, учреждает столицу на Калгане. Я начинаю подозревать, что Мул был не завоевателем, а всего лишь орудием завоевателя. Всюду Калган, Калган и еще раз Калган — мир, переживший невредимым всех диктаторов и все войны.
— Ваши выводы?
— Они очевидны: Второй Фонд
