Он начал было молиться над ней, но потом остановился. Пока он носит Blackhowl, ему не до благодати. Он посмотрел на Инфернальное Устройство, которое всё ещё держал в руке, воткнул его в землю и, опираясь на него, поднялся на ноги. Его колени громко скрипели, а спина болела. Инфернальное Устройство могло заставить его почувствовать себя молодым, но это была всего лишь очередная ложь. Ему было всё равно. Он отомстит за сестру и утопит Нереальных в их собственной крови, прежде чем позволит себе отдохнуть. Он медленно огляделся по сторонам, понимая, что, хотя вокруг него всё ещё идёт бой, ни люди, ни монстры не приближаются. И тут Джек напрягся и поднял голову: из тени навстречу ему вышел Преследователь — Лиланд Даск.
Ужасный крик Blackhowl-а затих, превратившись в сердитое бормотание в затылке Джека, когда он стоял на коленях рядом с мёртвой сестрой; но теперь он снова начал громко выть, предвкушая сладостное убийство. Джек намеренно заставил меч вернуться в ножны, перекрывая этот ужасный звук. Мечу это не понравилось, но Джеку было всё равно. Он всегда был сам по себе.
— Я знал это, — сказал Преследователь. — У тебя просто не хватит духу убить собственного сына. Но я не против убить тебя.
— Тогда сделай это, — сказал Джек. — Если это необходимо, если это то, что тебе нужно… чтобы обрести наконец покой. Чтобы снять с себя бремя Преследователя. Давай, убей меня. Я не собираюсь сражаться с тобой. Я старый человек, я могу отдать тебе свои последние годы. Последний подарок от отца сыну. Даск шагнул вперёд, его меч светился во мраке. С лезвия густо капала чья-то кровь. Его лицо было искажено эмоциями, глаза дикие. Он отвёл меч назад, чтобы нанести смертельный удар. Джек стоял спокойно, в мире с самим собой.
Их взгляды встретились.
— Думаешь, я тебя не убью? — громко сказал Даск. — Что защита Небес убережёт тебя от власти Ада?
— Не думаю, что Небесам или Аду есть до этого дело, — сказал Джек. — Дело не в Ходоке или Преследователе. Это просто эпизод между отцом и сыном в разгар войны. Возможно, именно так нам и следовало поступить давным-давно. Всё в порядке, парень. Сделай это. И тогда, возможно, я смогу наконец сказать твоей матери, как мне всегда было жаль, что меня не было рядом с ней.
Лиланд Даск глубоко вонзил меч в землю и отпустил его. Он стоял прямо, дрожа. Даск покачал головой, всё его тело дрожало. Ведь каким бы он ни был и что бы он ни сделал, он всё равно не мог убить своего отца.
— Брось это, Сын, как сделал я, — сказал Джек. — Ни твоя, ни моя должности не давались нам на всю жизнь. Только на то время, пока мы в них нуждались.
— Ты не понимаешь, — сказал Даск. — Обещания, которые я давал Аду… Я совершал поступки. Плохие поступки…
— Ты думаешь, я их не совершал? — сказал Джек. — Для этого и существует покаяние. Как ты думаешь, почему я провёл двадцать тяжких лет в монастыре?
— Ад никогда не отдаст меня.
— Он имеет над тобой ту власть, которую ты ему дал. Уходи. Как это сделал я. Служить можно только по собственному желанию.
— А что потом? — спросил Даск.
Джек отрывисто рассмеялся и взмахом руки указал на бушующие вокруг них схватки. — Думаю, мы сможем найти себе занятие по душе. Не так ли?
Даск быстро кивнул. — Никогда не любил Уильяма. Мерзкий человечишка. Он шагнул вперёд и посмотрел на мёртвое тело в грязи. — Это..?
— Да. Твоя тётя Джиллиан. Она отлично сражалась. Она была воином.
— Наверное, она не хотела бы умереть в постели… — сказал Даск.
Джек издал короткий смешок. — Ты действительно не знал свою тетю! Она бы определённо предпочла умереть в постели, после обильного ужина, приличного бренди и возни с каким-нибудь слишком молодым для неё мужчиной.
Они оба улыбнулись. Джек выхватил меч, а Даск — свой. И вместе, бок о бок, они отправились на поиски чудовищ, которых можно было бы прикончить.
— Зачем вообще нужен был этот Лиланд Даск? — спросил Джек. — Я дал тебе вполне подходящее имя: Мэтью.
— Ты не можешь быть Преследователем и наводить ужас на весь мир с таким именем, как Мэтью, Отец. Никто не будет воспринимать тебя всерьёз.
— Напомни мне познакомить тебя с сыном Джиллиан, Рейвеном, когда всё закончится, — сказал Джек.
— Что? Этот Некромант? Ты хочешь сказать, что Рейвен — не настоящее имя?
— Конечно, нет. Это Натаниэль.
— Вот видишь! Именно об этом я и говорил!
* * *
Дочь Джека, Мерси, кружила по Лесу в доспехах Сэра Кея, её длинные светлые волосы сияли в ночи, она вертела двуручным мечом, делала выпад, чтобы убить Нереальную тварь, а затем делала шажок назад и быстро шла дальше. Она была быстрой и смертоносной, восхитительный ангел с острым клинком, и ничто не могло её коснуться. Некоторые существа пытались убежать от неё, но она всё равно рубила их сзади. Большую часть своей жизни Мерси провела в тайных тренировках, чтобы стать воином, и вот теперь она наконец смогла взять своё. Это было нечто, просто нечто. Она смеялась, пела, вальсировала и убивала. Она была таким же монстром, как и те, среди кого она кружила.
* * *
Герои Лесной страны сражались упорно и храбро. Иногда этого было достаточно. А иногда и нет.
Сэр Рассел Хардэйкр, знатный мастер клинка, непринужденно прогуливался среди Нереальных, рубя их направо и налево без малейших усилий, перешагивая через тела павших, чтобы убить ещё. Он делал то, для чего был рождён, и наслаждался каждым мгновением. Пока стрела не попала ему сзади в шею, и он не упал вперёд лицом в грязь.
Доктор Стрэнджли Вейрд в своей цветной струящейся мантии с величественным видом шествовал по кровавой бойне, вокруг него плевались и искрились неестественные энергии. И куда бы он ни обращал свой взор, воющие существа таяли и убегали, как свечной воск.
Роджер Зелл, который так долго блуждал в поисках того, что значит быть героем, бесшумно перемещался из тени в тень, выныривал, чтобы убить, и снова исчезал. Он предпочитал побеждать, а не красоваться.
Ханна Хекс, некогда пользовавшаяся хорошей репутацией в Ночной Академии, бродила среди деревьев, совершая акты ужаса, и кровь, крики и ужас сопровождали её. Сёстры Луны были совершенно правы, изгнав её.
Паладин Том-Том уверенно шёл вперёд, прокладывая путь через чудовищ, пытавшихся преградить ему путь, даже не пытаясь защищаться. Ему предстояло так много покаяний… Он почувствовал почти облегчение, осознав,
