В стекле он увидел отражение Карины. Поворачиваться не стал.
— Ты обратил внимание, что люди спокойно ужинают? Махди оказался прав.
— В чем?
— Он не идеализирует людей.
Громов осмотрел зальчик ресторана. Персонал башни потянулся на поздний ужин. На первом, в восемь вечера, они ещё были зажаты. Затравленно косились на боевиков, охраняющих выходы. Сейчас люди вели себя естественно. Словно ничего страшного не произошло. Многие улыбались.
Он перевёл взгляд на руки Карины, ловко управляющиеся вилкой и ножом.
— У тебя тоже проблем с аппетитом нет, между прочим.
Девушка, прожёвывая кусок мяса, кивнула.
— Угу. — Вытерла салфеткой уголок рта. — Только мне ничего не платят за то, что я здесь сижу. Фактически единственная реальная заложница. Если не считать дяди Васи, естественно.
Она подняла на него взгляд. Тёмные глаза вдруг сделались бездонными, как небо за окном.
— Хочешь, скажу, кто ты? — спросила она, не сводя с него глаз.
— Интересно знать.
— Потому что сам ещё не знаешь.
Громов хмыкнул. Она была права.
— Ты «цена крови»[105], Гром.
— Не понял?
— Тобой заплатят за жизнь одного человека. Если ему не повезёт.
— И кто он?
— Ты его не знаешь.
Он вспомнил короткую, как близкий огневой контакт, перепалку девушки с Махди.
— Похоже, он очень тебе дорог, девочка. Что-то личное?
Она встряхнула головой.
— В таких делах не бывает личного. Тебе ещё рано это знать.
— Зато ты знаешь чересчур много. Для своего возраста.
Карина отложила приборы. Подпёрла подбородок крепко сжатыми кулачками. От её пронзительного взгляда Громову стало не по себе. «Ведьма», — мелькнуло в голове.
И сразу вдруг будто горячим туманом окатило. Все поплыло в глазах. Звуки сделались приглушенными, с тягучим долгим эхом. Он едва расслышал её шёпот.
— Это старый закон: «Око за око, зуб за зуб». Плата за отнятую жизнь — другая жизнь. Не более того, но и не менее того. Если Странник погибнет, ты нам заменишь его. Так думает Махди. Обмен не честный. Странника никто не заменит. И пройдут годы, пока ты хоть в чем-то уподобишься ему. Но всё равно, Гром, в тебе что-то есть. Иди своей дорогой.
Ему показалось, что она залепила ему пощёчину. Так резким, как толчок, был выход из наваждения. Громов машинально потёр щеку. Она была холодной. Кожу ладони царапнула проклюнувшаяся щетина.
— Кто такой Странник? — спросил он.
Карина подняла стакан с минералкой. Сделала маленький глоток, оставив на краешке отпечаток пунцовых губ. Пожевала нижнюю губку. Прищурившись, посмотрела на Громова.
— Я разве сказала «странник»? Тебе послышалось.
Хмарь выветрилась из головы окончательно. Внутри вновь сделалось холодно и пусто.
— Ведьма, — прошептал Громов.
— Есть немножко.
Она наморщила носик.
— Ну, о бесе подумаешь, он тут как тут.
Громов посмотрел через её плечо. Из лифта вышел Махди. Сверкая улыбкой, осмотрел зал.
— Почему «бес»?
— Разве человек способен на такое? — Карина кивнула на окно.
На белую скатерть упала тень широкоплечей фигуры Махди.
— О чем шепчемся, голубки?
Карина подняла на него взгляд. Состроила презрительную гримаску.
— Вам не надоело играть Карабаса-Барабаса? Вы мне уже начали Петросяна напоминать. Лицом щёлкаете, аж в ушах звенит.
— Начинаю исправляться, Карина.
Он согнал улыбку. Лицо вмиг сделалась тяжёлым и властным.
— Так лучше. — Карина указала на свободное кресло. — Садитесь.
Махди основательно расположился в кресле. Выложил на стол тяжёлые кулаки.
— Ждёшь? — спросил он Карину.
— Конечно.
— Это за гранью возможного.
— Вы его плохо знаете.
— О, нет, девочка. Знаю я его давно, о чем он сам даже не подозревает. Но не перестаю удивляться.
Карина сделала глоток воды. Улыбнулась влажными губами.
— Скоро он вас так удивит, что мало не покажется.
Махди бросил взгляд за окно. Где-то в районе Поклонной горы в небо взметнулся огненный султан. Лизнул оранжевым языком небо и опал. На месте взрыва темнота сделалась густо-чернильной.
— Мир был сотворён из Хаоса, — глухо, словно самому себе, произнёс Махди.
Не столько от его слов, сколько от голоса, Громову сделалось зябко. Будто вышвырнули за окно. В пронзительный ветер и тьму.
Махди медленно повернул к нему лицо.
— Ты сейчас уйдёшь, Гром. Внизу собралась толпа, тысяч десять. Требуют свободы слова и ещё чего-то там. Мои люди держать периметр. Милиции вокруг почти не осталось. Все забились в телецентре, ждут погрома. Отвлечём внимание, а ты смешайся с толпой.
Громов почувствовал, что глупая ухмылка корёжит губы.
— Как? Это все?
— Да, Гром.
Махди схватил его за кисть. Положил горячие пальцы на упругую ниточку пульса. Смотрел в глаза так, как минуту назад смотрела Карина. Глубоко, до самого дна. Прямо в мозг.
— Пока с тебя хватит, — заключил он, убрав руку. — Пока ты ещё человек.
Махди повернулся к Карине.
— А ты, что скажешь?
Карина пожала плечиком.
— Не в моём вкусе.
Произнесла тоном гламурной барышни, посетительницы спа-салонов и фитнесс-клубов.
Но Махди услышал другое.
Они вцепились друг в друга взглядами так, что Громову показалось, сейчас в воздухе вспыхнет вольтова дуга.
Махди откинулся на спинку кресла. Помассировал пальцами веки.
Карина подалась вперёд. И снова Громов окунулся в горячий туман. Стало трудно дышать. И снова шёпот. Слова падали, как камешки в тёмную воду.
— Помнишь, Махди? Когда-то
