Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Намёк понял. Достал ИЖ-5, одностволку Чалдона с новым прикладом, и вручил Коляну. Заодно подстраховался, пойди найди ружьё в тундре. Приятель отдарился парой шкурок горностая.
Газета
К 5-му числу, ко Дню Конституции, стенгазеты в конторе не висело. У газеты, висящей с 7 Ноября, стоял профорг и, покачиваясь с мысков на пятки начищенных сапог, внимательно и вдумчиво вслух читал заголовок. Причём с выражением и уже третий раз. Парторг внимательно слушал. Исполняющая обязанности директора стояла рядом с покаянным видом.
— Зин, я чо-то не понял, — профорг на словах «Великая Октябрьская социалистическая» вдруг переключился на женщину, — это старая газета, чо ли?
— Понимаешь, Максимка не успел…
— А! Я-то, дурак, читаю и никак не пойму! Вроде Конституция уже, а написано про революцию. И где висит газета про всенародный праздник принятия нашей родной Конституции 1936 года?
— Максимка не успел, — чуть громче произнесла Зинаида Петровна.
— Михалыч, ты у нас парторг. Кто такой Максимка, знаешь? Я нет. Лёху знаю. Он у нас ко всякому празднику газету вывешивал. Хороший пацан. Как думаешь, он могёт к завтрему газету повесить? А то как-то не по-партейному получается.
— Семёныч, его Зинка съела. Всё денег ей жалко. Алика наняла, а тот, понимаешь, запил.
— Водяру всякий жрать могёт. Чо с газетой-то будет?
— Лёха пацан нормальный. Я схожу, сам его попрошу придумать что-нибудь. Он комсомолец, не откажет в таком деле.
— Оно да… Дело такое… Не за рупь-целковый радеть надо. Придут к нам и спросят: «Что ж вы всенародный праздник не отмечаете?» И чо мы скажем?
— Так прошлый год тоже…
— Зин, ты лучше помолчи. Ругаться матерно не хочется. Михалыч попросит, Лёха не откажет. А вот твоих Максимок народ видеть в кооперативе боле не желает.
В конце дня у газеты стояло то же трио. На ватманском листе алела красная книга с золотой надписью: «Конституция СССР». Герб, флаг и три лозунга были в наличии, как и переписанная чертёжным шрифтом статья из газеты.
— Главное, Лёха только-только приехал с волчьей облавы. А газету сразу выдал. Видать, не верил в Максимку, заранее сделал. И денег, сказал, не надо. Говорит, считаю своим долгом, как комсомолец и всё такое. Газеты на любые праздники за мной, сказал, будут. Одно слово — трудяга. Наш человек.
— Я тут чо думаю. Я, может, чо не понимаю, но ты, Зинка, ему комнату взад возвертай. А то взяла, понимаешь, моду сесть на шею и ножки свесить! Народ такого не любит!
— Семёныч, давай, однако, премию ему дадим. И грамоту за волков.
— А то ж!
4.12.72
В понедельник школа, на первом уроке линейка в честь Дня Конституции, а после последнего мой доклад про то, как бил волков с вертолёта. Пацаны обзавидовались, тоже хотели бы пострелять.
Попик сидит с Нинкой, втюрился и ходит за ней хвостиком. Той такое положение нравится, но время от времени она фыркает и гоняет Кольку.
Лена со Степаном сидят вместе, строят друг другу глазки и вместе делают уроки. Оба были троечниками, но отставали по разным предметам. Объединившись, стали тянуть друг друга и вдруг, к собственному удивлению, по результатам первой четверти попали в твёрдые хорошисты, что очень понравилось их родителям.
Семя сильно разочаровался в Ване. Что главное в девушке? Особенно соседке по парте? Чтобы она всегда делала домашние задания и давала их списать. Тут же случилось сплошное разочарование — списать она давала, вот только задания не делала, ленилась. Девчонки парням перекатать ещё давали. Типа, чего уж тут поделаешь, пацаны они такие. Но между собой такое не одобрялось. Так что Юрка искал у кого можно взять домашку, ныл, умолял и договарился, а после, уже у него, сдувала Лиу. Кому такое понравится? В прошлой жизни она жила получше, я по дружбе решал ей задания, и её успеваемость была значительно выше.
Юрка попытался было пересесть за парту к Юне, раз Лиана освободила место. Машка его не приняла, а Вана жутко обиделась, договорилась с классной и сама отсела от него на свободную парту. К ней, повинуясь мимолётом брошенному взгляду, перебрался Серёга. Он твёрдый хорошист, хотя и раздолбай по жизни. На его место пересел Юрок. Надя, его новая соседка, была отличницей и давно неровно дышала по Семе. Видимо для повышения успеваемости, Мария Ивановна утвердила рокировки, но обещала посмотреть на четвертные оценки.
У Лётчика жизнь вроде наладилась. Мать обещала мужу подать на развод, если тот ещё раз поднимет на неё или на сына руку. Ванькин отец проникся, пить почти перестал, хотя временами с мужиками принимает, а затем дома начинает качать права, однако руки распускать боится. Не знаю, долго ли он продержится. Иван пытается вновь прибиться ко мне, но я былого доверия не выказываю и с поручениями не посылаю. Однажды отказался быть моим адьютатном, другой раз не позову.
На работе только зашёл в контору, как парторг нарисовался. Прямо не говорит, но очень прозрачно намекает на стенгазету к празднику. Просить не просит, ведь меня из художников разжаловали, однако нынешний в запой ушёл, а за отсутствие наглядной агитации парторгу же и влетит. Ну, дело понятное, обещаю принести потребное. Лёгкий намёк на оплату отметаю с ходу. Типа, я комсомолец или где? Пока работаю, все стенгазеты к любым праздникам за мной будут. И деньги не предлагайте, общественным поручением считаю. Порадовал человека. Про то, что непонятно за какие такие дела бабло получаю, народ пока не вспомнил. Лучше пусть и не вспоминает.
Зинаида Петровна зашла, вместо «спасибо» вернула изостудию. Сколько я в ней не был? Неделю? Вроде ничего не изменилось. Ну, да я теперь учёный, возвращать газеты не собираюсь. Дома сохранней будут.
Дядя Витя к себе позвал. Показывает очередной набор инструментов, теперь ювелира. Говорит, в ящике лежит минимум необходимого. Хотя на первый взгляд инструментов много, от надфилей и маленькой киянки до штангенциркуля и лабораторных весов. Горелка для плавки, форсунка для пайки, всякие тигли, изложницы. Отдельно завёрнуты вальцы, которыми мы Юне бронзу вытягивали. Чуток химии. Припои всякие, модельный воск, цинк, медь и другие реагенты. Даже ртути немного есть. Завершает комплект маленький немецкий токарно-фрезерный станок в коробке, по внешнему виду и весу напоминающую старую швейную машинку системы Зингер. Отдельно была выдана книга, обёрнутая древней газетой.
— Сам понимаешь, оно мне уже ни к чему, — поясняет Калина. — Я по этой книжке учился. Ты тоже попробуй. Дело не шибко хитрое. Часовщиком сложнее быть.
— Может… — начинаю отнекиваться и замолкаю.
Действительно, чего там говорить. Человеку больше ничего уже не надо.
Книга называется «Из Старателей в Золотых Дел Мастера», издана на обёрточной бумаге в далёком 1923 году типографией Томского союза кооператоров. Листаю. Уже в предисловии сказано, что она выпущена для ранее забитых и стенавших под гнетом царского режима старателей. Её цель, согласно новой экономической политики, решений РКП(б) и указаний лично товарища Троцкого, — воспитать революционных Золотых Дел Мастеров, которые в преддверии Мировой Революции должны заменить буржуазных ювелиров и прочих прихвостней старого режима. Такое вступление заняло первые десять страниц. Дальше пошли конкретные описания методов обогащения золотого песка до золота ювелирных кондиций. Следующие главы рассказывали, как сделать Революционные Коммунистические Украшения. Судя по фамилии автора, товарищ Кантор сам был из ювелиров и замаливал грехи перед новой властью, не бросая основной профессии. Без идеологического предисловия книга весьма полезная и познавательная. Однако рецепты довольно простые, интересны только для начинающего постигать азы мастерства. Хотя, может, раньше именно так и делали? Не уверен, что стану ювелиром, однако лишними инструменты не будут, стал благодарить. Человек не слушает, своё говорит:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
