Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Сам не ведал, что время теряет, не считал ни часов, ни дней. Мысли только вокруг нее и крутились. А от лихорадки в голове все смешивалось в цветной восточный ералаш: узоры лазури перед глазами, яркие пятна ковров на песчаных дорожках.
Доктора видели усевшимся на выступ у арыка, с тетрадью на коленях. На полях он бессознательно выводил виноградную лозу с арки старого медресе, но тут же рядом вдруг штрих за штрихом появлялась тоненькая фигурка в восточном халате и с чалмою, лихо заломленной за ухо, за спиною – закатное солнце, барханы. А рядом с фигуркой бок о бок покорной поступью нес свою огромную тушу тигр…
Иван Несторович просыпался от наваждения, листок из тетради тотчас летел к ногам прохожих. Сам же поднимался, бежал прочь. Доктора догоняли, возвращали рисунок, будто им оброненный случайно. Он сквозь туман лихорадки благодарил, брал листок обратно и брел уже медленным, тяжелым шагом дальше, будто вместе с возвращенным рисунком ему взвалили на плечи два огромных тюка с хлопком. Брел, брел бездумно меж кирпичными стенами, тесно нависавшими над ним, пока вновь от усталости не присаживался у арыка. С навернувшимися слезами на глазах он сворачивал из помятого листка кораблик, сквозь слезы улыбаясь, отпускал на воды быстрого ручейка. И клялся, что больше один бродить без чичероне не станет…
Возвращаясь из грез в реальность, с песчаных улиц в гостиничный номер, ругал себя, что не использует свободное время с пользой – все пытался возбудителем малярии заниматься, хотел дополнить парижские исследования доктора Лаверана в сим вопросе. Сосредоточенно нависнув над микроскопом, он надолго замирал над ним, а под линзами видел лишь лицо Ульянки, разодетой пери. Отгонял образ, садился за записи, но и тут мысли голову заполоняли отнюдь не научные. Вдруг сдвигал локтем в сторону микроскоп, стекляшки и прямо против формул, вычислений, схем принимался слагать восточные рифмы, все равно как Ромэн когда-то в его парижской лаборатории. Смех и только!
Потом перечитывал, хмурился, с негодованием выдирал лист.
– Не хватало, чтобы я еще стихи писал! Ей-богу, смешно… Надо идти, подышать воздухом.
И шел опять дышать воздухом, в надежде развеять в этом самом воздухе узких улочек сартских городов, базаров и площадей беспрестанное беспокойство и какое-то уже совершенно ненормальное меланхоличное настроение. Тоже мне! Стихотворцем себя возомнил. А может, просто здешний воздух дурманил мозг? Ведь эмир бухарский тоже диванами себя развлекал…
Однажды один халвачи – продавец халвы, взглянув на унылое, вытянутое и посиневшее лицо Иноземцева, со свойственной тюркам самоуверенностью и наигранным бахвальством заявил, что у него болотная лихорадка.
Иноземцев хмыкнул – тоже мне диагност, а что еще, если не болотная лихорадка.
– Говорит, вам нужно покинуть город как можно скорее, – переводил чичероне. – Чистый воздух уничтожит болезнь быстрее, чем хинин.
Иван Несторович поначалу усмехался, хотел пройти мимо, но халвачи стал настаивать, что-то упрямо говорить ему по-тюркски, указывая куда-то вдаль.
– Вот вы зря не слушаете местных аборигенов, – добавил от себя проживший не один десяток лет под жаркими туркестанскими лучами экскурсовод. – Табибов слушать надо, они всю здешнюю заразу лучше самых известных европейских профессоров знают, такие снадобья изготовлять умеют, мертвого на ноги можно поднять…
И стал рассказывать, как сам, едва чувствует в себе зарождающиеся признаки лихорадки, тотчас же в горы едет, и проходит лихорадка, будто ее и не было. И многое другое рассказывал: как из яда змеиного и паучьего удивительные тинктуры готовят. Только секреты этих лекарств просто так никому не раскрывают, тем более европейцам. Иноземцев слушал с интересом, даже посетил лавку местного аптекаря, прикупил несколько видов чудесных туркестанских снадобий, чтобы потом их исследовать. А про чистый воздух ему слова туземца в душу запали.
Прав был – не прав местный халвачи, но нужно было искать тарантас до Ташкента, ибо железная дорога заканчивалась на одинокой станции у реки Зеравшан, дальше Самарканда поезд не шел. Иван Несторович никак не мог заставить себя заняться поисками, как вдруг из сплина и апатии его вывел неожиданный случай.
В ночь на пятницу, где-то ближе к утру, гостиница разом пробудилась. По неведомым причинам постояльцы принялись шуметь, что-то с жаром обсуждать, повысыпали во двор, кони на приколах взъярились, поднимая копытами клубы пыли. Иноземцев, как, впрочем, и все, спал с открытыми окнами, и тотчас услышал сей небывалый переполох.
Думал, опять землетрясение, каковые случаются здесь часто. Оказалось, через два часа после захода солнца было совершено нападение на казачий полк, который расположился в Самарканде и двигался в сторону Ташкента для подавления каких-то недовольств; штаб военный в двух шагах от гостиницы Иноземцева находился.
Тотчас же и европейцы, и туземцы в один голос стали твердить, что это банда Юлбарса, ибо свидетелям и очевидцам удалось разглядеть впотьмах тигра.
Басмачи верхом на лихих текинских жеребцах вынырнули откуда-то из темноты, пронеслись мимо, постреляли в воздух и умчались на юго-запад, в сторону Сары-Гуля, а дальше опять же в темноте ночи растворились, как джинны, где-то в водах Зеравшана или скрылись в горах Миранкуль. Должно быть, подобно брату пророка Мухаммеда ибн Аббасу, создали расщелину в камнях, за коими и исчезли. Солдаты, не дождавшись приказа, бросились вслед, но не догнали. Палили в спину, но ни один не рухнул – видать, знатными кольчугами обзавелся Бродячий Тигр.
Днем подробности происшествия стали расти и обрастать слухами. Самым удивительным оказалось, что якобы вместо настоящего тигра басмачи пугали тигриной шкурой, которую носил поверх головы один из разбойников.
– Вот вам и Юлбарс, – хохотал под окном Иноземцева постоялец, купец из торгового товарищества «Новая Бухара», промышлявший хлопком и содержащий хлопкоочистительный завод.
А Иван Несторович по комнате своей из угла в угол, точно зверь в клетке, метался, не зная, что и подумать, порой останавливаясь послушать, что люди во дворе говорят.
– Так каждый может, тигриной шкурой обзаведясь, грабить под личиной Юлбарса. Был бы это один и тот же атаман, да еще и со зверем, давно бы уже наши солдаты его изловили. А так… – купец махнул рукой, – вечно будут за ним гоняться, десятки лет, а то и сто. Вот вам и вся неуловимость.
– Революционеры небось. Токмо-с они такие, Федор Николаевич, изворотливые и на выдумку хитры, – слышался ответ другого постояльца, лица коего Иван Несторович разглядеть не мог.
– Для местных басмачей уж больно ученый. Боюсь, здесь без англичан не обошлось. Пора бы министерству отрядить на поимку мозговитых ищеек, навроде Путилина. А то так и будет повсюду эхом звучать – Юлбарс, Юлбарс, – заключил третий.
К вечеру разнесся слух, что ограблен дом местного бая – по-здешнему богатого горожанина. Его хоромы располагались неподалеку от улицы на высоком холме, сплошь застроенной гигантскими мусульманскими склепами. Место это Шахизинда звалось, что означало «живой правитель», там шесть веков подряд султанов и султанш местных хоронили, и гуляли по ночам по вымощенным кирпичом дорожкам, меж украшенными голубой мозаикой склепами их грозные тени.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
