Книга Шепот - Линетт Нони

– Ну что, Лэндон? Я вижу, вы с Джейн достигли кое-каких успехов?

Эти слова плавно стекают с губ Фэлона. Как бы сделать так, чтобы вилка не дрожала у меня в руке. Не знаю, что он имеет в виду, если только не подразумевает под «успехами» обморок, ночь в постели Варда и то, что я целый день просто валялась на диване.

– Вы занимаетесь уже две недели, – продолжает он, прожевав и проглотив порцию лазаньи. Не знаю, к кому конкретно он обращается в этот момент – к нему, ко мне или к нам обоим. – Кроме того, что я вижу сам, вам есть чем меня порадовать?

Понятия не имею, зачем он поднял эту тему за семейным ужином, особенно если учесть, что он пытается подвести некие итоги. Возможно, итоги моей жизни. Слава богу, здесь, кроме нас, присутствуют еще его жена и дети.

– Ты читал мои отчеты? – спрашивает Вард. (Его дядя кивает.) – Тогда ты уже знаешь все, о чем я мог бы тебе рассказать.

Мне трудно поверить, что Варду было о чем написать про меня в своих отчетах. Все, что мы делали, – просто сидели и читали. Реакция Фэлона почти незаметна, но я все равно увидела, как черты его лица стали чуточку жестче. Его взгляд рассеянно обегает стол, а затем он спрашивает у присутствующих:

– Кстати, может, кто-нибудь объяснит мне, что Джейн делает за нашим столом? – Его глаза так и впиваются в меня. – Не пойми меня неправильно, Джейн. Я рад, что ты сегодня с нами. Просто… удивлен.

Я сдвигаю брови. Как это ни странно, звучит вполне искренне.

– Ты же сказал Лэндону, что можно дать ей выходной, – вставляет Ками. – Когда тетя Эстер пригласила нас на ужин, мы решили взять Джейн с собой.

Фэлон скептически поджимает губы. Я его понимаю.

– Что же, в любом случае всегда приятно встретить за ужином нового интересного собеседника.

Энцо фыркает в стакан и тут же кашляет, подавившись водой.

– Глупый папуля, – хихикает Эбби. – Джейн не может говорить. Лэнди нам сказал. Нам не разрешили ее спрашивать, потому что она не сможет ответить. А мы не хотим, чтобы ей было некоморфно.

– Некомфортно, Эбби, – тихо поправляет ее Эстер.

Малышка повторяет это слово, но у меня такое чувство, что сидит она не за этим же столом, а где-то далеко-далеко. Мои мысли вертятся вокруг того, что она только что сказала.

Вард не хотел, чтобы мне задавали вопросы? Боится, что мне будет неудобно? Зачем ему это? Какое ему дело? Я поднимаю взгляд – он наблюдает за мной. Как бы мне хотелось остановить время и разгадать все, что таится в его глазах.

– Почему Джейн не может говорить? – спрашивает Итан. – Лэнди, ты не рассказывал.

– Итан…

– Мне и самому хотелось бы знать. – Директор прерывает жену и откидывается на спинку стула. Его рот трогает кривая и совершенно фальшивая улыбка.

– Мне нравится, что Джейн не разговаривает, – встревает Эбби. Она никак не может усидеть в своем креслице. – Она похожа на куклу. Они с Принцессой Искоркой стали бы лучшими друзьями, я это точно знаю.

Никто не знает, что на это ответить, но вмешательство Эбби не дает им вернуться к прежней теме. Вместо этого над столом постепенно воцаряется обычный семейный разговор. Итан и Айзек рассказывают отцу о последней видеоигре, в которую играли, Эстер и Вард тихо обсуждают ближайшую поездку по магазинам, Ками и Энцо ведут бой за последний кусок лазаньи, а Эбби размазывает еду по тарелке.

Удивительно, в какой нормальной и обычной обстановке я оказалась. Я давно не ощущала ничего подобного. Воспоминания опять пытаются затопить мне голову, и мне физически больно от этого. Надо держаться за настоящее и просто наслаждаться моментом.

– Уже поздно, – говорит Фэлон, как только со стола исчезают последние крошки.

Я понимаю, что это значит, и поднимаюсь из-за стола, а вместе со мной – Ками, Энцо и Вард. Директор Фэлон – живое напоминание о том, что мое время подходит к концу, но мне все равно ужасно не хочется уходить. Сегодня во мне что-то изменилось. Мне напомнили о том, что было у меня когда-то давно и что мне предстоит потерять. Вновь.

Но я не готова.

Пока еще нет.

Но…

Пятнадцать дней.

Это все, что у меня осталось.

И мне нельзя об этом забывать.

Я себе этого не позволю.

– Папочка, а можно я почитаю Джейн перед сном? – Нижняя губка Эбби вздрагивает. – Пожалуйста, я уже хорошо читаю!

– Я знаю, милая, – говорит Фэлон с неподдельной любовью в голосе. – Но лучше в другой раз.

Ее глаза наполняются слезами.

– Ну пожалуйста? Мы недолго. О-обещаю!

Похоже, именно это милое заикание и перевесило чашу весов в ее пользу, потому что уже через несколько минут я захожу в ярко-розовую детскую Эбби. Она усаживает меня на кровать, а сама пристраивается рядом.

Проходит всего несколько секунд, и в дверь просачиваются ее братья, Итан и Айзек, и заползают на кровать.

Эти дети ничего обо мне не знают, но все равно жмутся ко мне и искренне обнимают. Как это ни странно, но я внезапно осознаю, что мы с ними и правда похожи.

Эбби не успевает дочитать мне сказку – на последних страницах ее накрывает сон. Мальчишки уснули еще раньше. Я очутилась в западне из ручек и ножек.

Пока я думаю, как мне выбраться, в комнату заглядывает Вард. Разглядывает клубочек, в который я угодила, и в его взгляде появляется теплое выражение, от которого у меня опять перехватывает дыхание.

– Тебе, кажется, нужна помощь, – шепчет он и улыбается краешком рта.

Он осторожно пробирается по полу, заваленному игрушками, добирается до кроватки и осторожно перекладывает сначала Айзека, затем Итана. Когда он забирает у меня Эбби, то случайно дотрагивается и до меня. Мой желудок делает сальто. Эбби всхлипывает во сне и тут же успокаивается.

После того как он меня освободил, я наконец могу выбраться из кровати. Поднимаюсь на ноги и оглядываюсь на спящих детей. Мне кажется, что их ручки до сих пор обнимают меня. Глаза наполняются слезами.

– Уже поздно, Динь, – шепотом говорит Вард. – Нам пора.

Я быстро вытираю глаза и отворачиваюсь в надежде, что он ничего не заметил. Когда Вард берет меня за руку и ободряюще сжимает мои пальцы, я понимаю, что он все видел. Руку я не отнимаю, хотя следовало бы. Вместо этого я позволяю ему увести себя из детской. Наши пальцы переплетаются.

– Давай вернемся в твою комнату, – говорит он.

Интересно, что он решил назвать мою камеру комнатой. Но затем я понимаю, что мы идем совсем не в камеру, он снова ведет меня к себе. Мои ноги наливаются свинцом, и я врастаю в землю. Он останавливается, оборачивается и уже открывает было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает и молча смотрит на меня. Осознание вспыхивает в его глазах, как молния, и он тут же опускает глаза.