Но оказалось что второй пилот застыл не от растерянности. Петро не отрываясь глядел в небо, высматривая товарища.
— Яша, черт тебя дери! — бормотал он. — Ты не можешь так со мной… Ты не смеешь!..
— Что случилось?
— А я знаю?! — вызверился на Корнеева летчик. — Яшка крикнул: «Прыгай! Я следом!..» Я и выпрыгнул. А он меня обманул!.. Сволочь!
— Не сволочь… Герой, дурак… но не сволочь… — Максимилиан показывал пальцем вверх и в сторону городка. — Отвлекает солдат от мы…
Первый пилот должен был открыть парашют сразу, как только выбросился из самолета, а потом ухитриться поймать восходящий поток, иначе такую задержку объяснить невозможно. Тем не менее, он только-только показался из облаков и летел в противоположную сторону. То есть, прямо на город…
* * *
— Я спрятал парашюты в реке, — доложил Штейнглиц. — Можем уходить…
— Что? — Петруха непонимающе посмотрел на него, потом на Корнеева. — Как уходить? А Яша?
Поскольку Корнеев молчал, ответил Штейнглиц.
— Очень жаль. Там рота охраны. Не меньше. Ему не помочь…
— Как не помочь?! — летчик схватил немца за грудки. — Как не помочь? Мы же еще живы!
— Извини, — Максимилиан освободился от его рук и аккуратно оправил мундир. — Это война. Вы же сюда не сами лететь… У нас тоже приказ.
— Ребята! Товарищи офицеры! Помогите освободить Яшку! А потом, мы вместе с ним подсобим вам. Ему нельзя в плен… Он же еврей. Ну, хотите, я на колени перед вами встану?..
Сказал и бухнулся на колени.
— Прекратить истерику! — Николай подскочил к пилоту и рывком поставил его на ноги! — Ты офицер или баба?! Звание!
— Лейтенант Колокольчиков! — вытянулся летчик.
— Так вот, слушай сюда лейтенант… Друга твоего мы не бросим.
— Спасибо, товарищи! — Петруха схватил Корнеева за руку и с чувством сжал. — Яшка — он же… Вы даже не знаете какой он!
— Николай… — Штейнглиц подошел ближе. — Это безумие!
— Нет, Макс. Здраво рассуждая, риск не так велик, как кажется на первый взгляд. Мы километров сто за линией фронта. В стороне от театра основных действий… В городке этом и в довоенное время проживало не больше пяти-шести тысяч. Как думаешь, в каком звании местный начальник гарнизона? Старший лейтенант? Капитан?
— Примерно…
— Из новоиспеченных сопляков, не нюхавших пороха. И он сможет разумно реагировать, когда к нему заявится с проверкой подполковник СС?
— Он — нет. А начальник местного отделения гестапо обязательно проверит мои документы. Потом, один телефонный звонок в районное отделение… Николай, я понимаю ваши чувства, но — это авантюра.
— Я так не считаю. Главное, все сделать быстро, нахрапом. Не давая противнику времени на обдумывание. Потом, они конечно же опомнятся. И даже погоню за нами организуют, для собственного успокоения и отвода глаз… Но сомневаюсь, что доложат об инциденте выше. Никто не любит признаваться в собственной глупости. Особенно после покушения на фюрера, когда служба имперской безопасности даже в собственной постели ищет заговорщиков.
— У тебя есть план?
— Скорее замысел… — кивнул Корнеев. — А пока, пошли к мосту. В любом случае, нам на тот берег.
— Подожди, Николай. Нам нельзя идти в город пешком. Старший офицер СС путешествующий ногами и без охраны — все равно что нищий оборванец, объявивший себя богом.
— Тогда у нас есть очень неплохой шанс… — улыбнулся Корнеев. — Одному нищенствующему столяру, в свое время, добрая половина мира поверила. Идем, Максимилиан, идем… Говорить можно и в движении. У меня сейчас крутиться в голове два варианта… Слушай и ищи слабые места. Вариант первый… Мы переходим мост и ждем, когда здесь появиться поисковая группа. Ты, Максимилиан, всех строишь и мы, на реквизированном транспорте, едем в город. Легенда на этот случай такая… Ты ехал с инспекцией, заметил высадку десанта километрах в трех от сюда и отправил свою охрану на его уничтожение. Тебе же по статусу не меньше отделения автоматчиков охраны положено, верно?
— Взвод. Бронетранспортер и четыре мотоциклиста. Забыл, что ли Дубовицы?
— Ну, да… Тем более. А там всего-то три парашютиста было. Одного мы, кстати, поймали… — Корнеев посмотрел на Петруху. — Так… Лейтенант, скажи: ты своим комбинезоном сильно дорожишь?
— Что?.. А, нет… Это старый. Новый я постирал вчера. Нас же по тревоге подняли. Должен был лететь экипаж капитана Тарасенки, но у штурмана приступ аппендицита случился…. - летчик тараторил быстро и как бы не очень связно. Похоже, парень впервые попал в такой переплет и вне кабины самолета чувствовал себя не слишком уютно. К тому же за друга волновался.
— Вот и хорошо…
Корнеев ухватился за рукав летнего комбинезона и с силой дернул вниз. Ткань затрещала и уступила…
— Ты чего? — Петруха недоуменно уставился на образовавшуюся у плеча прореху.
— Сейчас, сейчас…
Подполковник подумал и как бы походя оторвал с мясом погон на другом плече.
— Держи, потом пришьешь.
Летчик только глазами хлопал. А Николай, в раздумье склонив голову, смотрел на него.
— Халтура… Нет, не поверят фрицы. Извини, брат Колокольчиков. Потом, когда Якова освободим, вернешь… если захочешь… — и коротко, без замаха, заехал пилоту кулаком в лицо.
Вроде и не сильно бил, но тому хватило. Сшиб наземь, как кеглю.
Взбешенный летчик вскочил на ноги, притронулся к наливающемуся синевой лицу, отер кровавые сопли и потянулся к кобуре…
— Вы что творите?!
— Тихо… — Максимилиан понял раньше. Обхватил Петруху сзади и объяснил. — Так надо. Ты же пленный. А фашисты всегда избивают пленных летчиков, особенно, если они сопротивлялись. Ты же не сдался бы добровольно?..
— Никогда! — горячо заверил тот. — До предпоследнего патрона отстреливался бы, а последнюю пулю — себе в лоб!
— Вот видишь…
— Будем надеяться, — проворчал Корнеев. — что Яков Гусман умнее. Иначе вся наша и без того рискованная затея теряет смысл. Кстати, отдай пистолет. Пленному оружие не положено. И ремень снимай… Руки свяжем.
— А как же…
— Затягивать не буду. Для видимости. Так что следи сам, чтобы ремень не упал в самый неподходящий момент.
— Хорошо… — летчик тоже сообразил.
— Ты сказал: два раза подумал? — напомнил Штейнглиц, когда закончили с маскировкой лейтенанта Колокольчикова. — Какой второй?
— Нападение на колону партизан. Охрана вступила в бой и ведет преследование. Мы, на машине, продолжили движение. Но оказалось, что пробит радиатор. Машину бросили в паре километров отсюда. Русского летчика нашли здесь, у моста… Лежал без сознания.
