— Какое послание.
— Не просто слова угрозы. От этого негодяя не могли принести честного письма. Послание это… наверное, мне не стоило заговаривать о нем здесь. Такие вещи не предназначены для женских ушей.
— Лучше расскажи, — резко возразила я. — Все равно мы узнаем, так или иначе.
Он снова посмотрел на меня.
— Конечно, Лиадан, ты права. Но это… неприятно. В этой истории вообще нет ничего приятного. Мне принесли… принесли кожаный кошель, оставленный там, где на него неизбежно должны были наткнуться мои люди. Внутри него была рука… отрубленная рука.
Воцарилось глубокое молчание.
— Судя по кольцам на пальцах мы поняли, что это рука кого-то из наших. Мы воспринимаем этот жест, как вызов. Он пытается сказать мне, как силен. Я знаю, что он самоуверен. И теперь он предлагает свои услуги и услуги своих людей в этих местах. Мы должны учитывать это обстоятельство, планируя любую операцию.
Некоторое время мы пораженно молчали. Наконец мой отец произнес:
— Ты думаешь, этот парень отважится предлагать свои услуги кому-то из нас после всего, что сотворил? Да еще и требовать за это платы?
— Он знает себе цену, — сухо ответил Лайам. — И он прав. Существует немало лордов, чья совесть не станет помехой для принятия подобного предложения — если хватит денег его оплатить, конечно. Полагаю, это недешево.
— Вряд ли кто-то станет всерьез рассматривать такое, — вмешалась мама. — Кто же отважится доверять такому человеку? Похоже, сегодня он на стороне одного, а завтра — другого.
— Наемники вообще не обладают верностью, — заявил Эамон. — Они принадлежат тому, у кого толще кошелек.
— И все же, — медленно произнес Шон, будто что-то обдумывая, — мне бы хотелось знать, так ли они хороши на море, как на суше. Подобные силы, если использовать их в сочетании с хорошо организованным войском, могут дать неплохое военное преимущество. Ты знаешь, сколько у него людей?
— Ты ведь не собираешься нанимать это отребье? — ужаснулась Лайам.
— Отребье? Судя по рассказу Эамона, они вовсе не разрозненная банда проходимцев. Похоже, их удары тщательно спланированы и отлично контролируются, а рейды они проводят на изумление разумно. — Шон все еще напряженно размышлял.
— Может, они и работают "разумно", но они гораздо хуже, чем просто банда, поскольку выполняют свои задания без чести, и их не связывает с тобой ничего, кроме, собственно, платы и радости убийства, — сказал Эамон. — Этот человек серьезно во мне ошибся. Если он умрет, то умрет от моих рук. Если он еще раз проникнет на мою территорию и хоть пальцем тронет что-либо, принадлежащее мне, он заплатит кровью. Я поклялся в этом. И сделаю все, чтобы мои намерения достигли его ушей. Он поплатится жизнью, если наши дорожки пересекутся еще хоть раз.
Тут Шон мудро промолчал, хотя я почувствовала, что он еле сдерживает радостное возбуждение. Эамон взял еще бокал вина, и вскоре его окружили и стали забрасывать вопросами. Мне подумалось, что теперь, когда рассказ неизбежно возродил воспоминания о его собственных потерях, ему меньше всего хочется отвечать любопытным. Но я не подряжалась его охранять.
* * *
Думаю, в ту ночь я впервые увидела, что Эамон готов признать, что он не вполне контролирует ситуацию. Самым поразительными его качествами были авторитетность и способность полностью отдаваться делу, которое он считал справедливым. Поэтому неудивительно, что самоуверенность и точность атак Крашеного, а также высокомерие его последующего поведения глубоко задели Эамона. На следующий день ему предстояло везти сестру домой, поскольку там его ждали дела. Потому я была крайне удивлена, когда наутро, едва я принялась за выполнение своих ежедневных обязанностей, он пришел ко мне в сад, так, будто мы просто договорились слегка отложить предыдущую встречу.
— Доброе утро, Лиадан, — вежливо поздоровался он.
— Доброе утро, — ответила я и продолжила срезать цветы со старого куста шиповника. Если их сейчас удалить, то летом шиповник зацветет еще пышнее. А позже мы сделаем из плодов сильное стимулирующее средство и сварим отличный джем.
— Ты занята. Мне не хотелось бы отрывать тебя от работы. Но мы скоро выезжаем, а перед этим я обязательно должен поговорить с тобой.
Я искоса взглянула на него. Он был бледен и чрезвычайно серьезен. Последняя военная кампания сильно его состарила.
— Ты, по всей видимости, имеешь некоторое представление о том, что я собираюсь с тобой обсудить.
— В общем, да, — сказала я, поняв, что нет никакой возможности и дальше изображать, что я работаю, и таким образом вынудить его уйти. И было бы очень полезно, если бы я имела хоть малейшее понятие, что ему ответить.
— Давай присядем ненадолго. — Мы подошли к каменной скамье, и я села, положив на колени корзинку и вертя в руках нож для подрезки, но Эамон не опустился рядом со мной. Вместо этого он начал ходить взад и вперед, сжав кулаки. Как он может нервничать из-за этого — подумала я — после всего, что выпало на его долю? Но он явно переживал, в этом не было никаких сомнений.
— Прошлой ночью ты слышала мою историю, — начал он. — Эти потери заставили меня глубоко задуматься о многих вещах: о смерти, о мести, о крови и черных мыслях. Я и не представлял, что способен так ненавидеть кого-то. Это очень неприятное чувство.
— Этот человек причинил тебе зло, — медленно произнесла я. — Но, возможно, стоит оставить его в прошлом и жить дальше. Ненависть способна выжечь тебя изнутри, если ты только позволишь. Она завладеет твоей жизнью.
— Этого не случится, — произнес он, повернувшись ко мне. — Мой отец превратил во врагов своих вернейших союзников, он сам виноват в своей смерти. Я бы не хотел, чтобы меня постигла та же участь. Но я не могу просто взять и все забыть. Я надеялся, что… Нет, пожалуй, мне стоит начать заново.
Я подняла на него глаза.
— Мне нужна жена, — сказал он прямо. — После всего что случилось, это стало еще важнее. И это… поможет уравновесить мрак, поселившийся в моей душе. Я устал возвращаться домой, где меня ждет лишь холодный очаг и пустые залы, где гуляет только звонкое эхо. Я хочу наследника, чтобы обеспечить своему имени будущее. Ты знаешь, у меня много земель, в моих владениях безопасно, если не считать этого выскочки и его головорезов, а скоро я и с ними разберусь. Мне есть, что предложить будущей жене. Я… я долгое время восхищаюсь тобой, еще с тех самых пор, когда ты была слишком маленькой, чтобы даже задумываться о возможности подобного союза. Твоим усердием и прилежанием, твоей добротой и преданностью семье. Мы отлично подойдем друг другу. И живу я недалеко, ты сможешь часто навещать родных. — Под моим изумленным взглядом он приблизился и опустился передо мной на колени. — Ты станешь моей женой, Лиадан?
